Читаем В гору полностью

Взяв инструкцию, Мирдза задержалась и не уходила. В последний раз она хотела заставить себя сделать то, на что решилась. Она старалась поймать взгляд Зенты, но та смотрела в сторону, и глаза Мирдзы встретились с карими глазами Майги, в которых сквозила насмешка победительницы и наглый вопрос: «Чего тебе еще надо, почему не уходишь?» Не сказав ни слова, Мирдза повернулась и пошла.

«Нет, я больше не стану унижаться, не буду искать ее, — она снова загорелась упрямством, на этот раз более осознанным и не так легко одолимым. — Я буду делать свою работу, пусть Зента справляется со своей».

11

ВОСКРЕСНИК В ШКОЛЕ

Призывникам вручили мобилизационные повестки. Сначала им надо было явиться в уездный город на врачебную комиссию. Вернувшись оттуда, ребята хвастались, что из всей волости никого не «забраковали». Но произошел случай, бросивший тень на волость: на комиссию не явился Янсон, хотя и расписался в получении повестки. Вначале думали, что он попросту напился в этот день, но затем пошли слухи, что дом Янсона пуст, а самого нигде не видно.

В напряженной работе прошли несколько дней перед отправкой мобилизованных в город. Проводов никто не устраивал, — как это было принято раньше. Еще в последний вечер, до самой темноты, по дорогам скрипели повозки с хлебом, рядом с ними шагали люди, которые завтра начнут другую жизнь, наденут форму бойца Красной Армии и возьмут в руки оружие, чтобы участвовать в последнем этапе великой битвы.

Пакалн обещал отвезти Эрика вместе со своим сыном. Рано утром Мирдза пришла к Лидумам почти одновременно с Пакалнами. Старик отвел Мирдзу к клети и с таинственным видом вытащил из кармана какую-то бумажку.

— Хотел показать только тебе, дочка, — начал он, — ты больше понимаешь в этих делах. Видишь, какой листок подсунули нам сегодня под дверь.

Мирдза начала читать и невольно вздрогнула. Не потому, что листовка могла повлиять на кого-нибудь и увлечь в лес, нет, в листовке не было ничего нового, о чем бы не писала в свое время «Тевия», — это уже почти никого не пугало. «Латышские патриоты» подписали и тот листок, который она обнаружила на телефонном столбе, значит, враг обитает где-то здесь, поблизости, значит, это не баловство мальчишек. Все здоровые мужчины уходят на фронт. Хорошо, что в волости еще стоят саперные команды, часто проезжают военные машины.

— Что ты, дочка, призадумалась? — спросил старый Пакалн. — Скажи хотя бы, куда девать бумажку.

— Куда девать? — переспросила Мирдза. — Лучше всего бросить в печку. — Но внезапно ее осенила мысль. — Нет, если будет время, сходите к моему отцу и отдайте ему. Если же его не будет, то какому-нибудь другому работнику. Им виднее, что делать.

Затем они уехали. Эрик простился с Мирдзой коротким рукопожатием — свою любовь они условились хранить в тайне, наивно полагая, что «никто ничего не заметил». Что это было не так, обнаружилось сразу же, как только подводы исчезли за поворотом дороги. Лидумиете, потеряв из виду сына, которого все время провожала глазами, бросилась к Мирдзе и со слезами припала к ее груди.

— Мирдзинь, доченька, — всхлипывала она, — как бы я хотела, чтобы ты уже жила в нашем доме. Не обижайся на меня, старуху, что вмешиваюсь в дела молодых, но я материнским сердцем сразу угадала, что ты Эрику суженая. Забегай почаще ко мне, тогда у меня хотя бы будет с кем вспомнить о сыночке.

Мирдза поцеловала старушку и почувствовала, что сердце готово разорваться. Дома — горюет ее мать, здесь — горюет мать Эрика, обеим хочется, чтобы их утешали и жалели.

— Я часто буду приходить и помогать вам, мамочка, — пообещала она и осмотрелась кругом, не нужно ли что-нибудь сделать сейчас же.

После отъезда Эрика и Пакална Салениек пришел домой мрачный, отказался от завтрака и не ответил жене, когда та спросила, поел ли он в гостях, или оставить еду на после. Не сказав, куда направляется и когда будет дома, он сел на велосипед и поехал к большаку. «Эрик ушел. Юлис Пакалн ушел… Он призадумался. У одного осталась дома старуха мать, у другого отец и жена, ожидающая ребенка. И все-таки ушли. Не прикидывались больными, как при немцах, не искали бронированной службы».

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Пятьдесят лет советского романа»

Проданные годы [Роман в новеллах]
Проданные годы [Роман в новеллах]

«Я хорошо еще с детства знал героев романа "Проданные годы". Однако, приступая к его написанию, я понял: мне надо увидеть их снова, увидеть реальных, живых, во плоти и крови. Увидеть, какими они стали теперь, пройдя долгий жизненный путь со своим народом.В отдаленном районе республики разыскал я своего Ализаса, который в "Проданных годах" сошел с ума от кулацких побоев. Не физическая боль сломила тогда его — что значит физическая боль для пастушка, детство которого было столь безрадостным! Ализас лишился рассудка из-за того, что оскорбили его человеческое достоинство, унизили его в глазах людей и прежде всего в глазах любимой девушки Аквнли. И вот я его увидел. Крепкая крестьянская натура взяла свое, он здоров теперь, нынешняя жизнь вернула ему человеческое достоинство, веру в себя. Работает Ализас в колхозе, считается лучшим столяром, это один из самых уважаемых людей в округе. Нашел я и Аквилю, тоже в колхозе, только в другом районе республики. Все ее дети получили высшее образование, стали врачами, инженерами, агрономами. В день ее рождения они собираются в родном доме и низко склоняют голову перед ней, некогда забитой батрачкой, пасшей кулацкий скот. В другом районе нашел я Стяпукаса, работает он бригадиром и поет совсем не ту песню, что певал в годы моего детства. Отыскал я и батрака Пятраса, несшего свет революции в темную литовскую деревню. Теперь он председатель одного из лучших колхозов республики. Герой Социалистического Труда… Обнялись мы с ним, расцеловались, вспомнили детство, смахнули слезу. И тут я внезапно понял: можно приниматься за роман. Уже можно. Теперь получится».Ю. Балтушис

Юозас Каролевич Балтушис

Проза / Советская классическая проза

Похожие книги

Жестокий век
Жестокий век

Библиотека проекта «История Российского Государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Исторический роман «Жестокий век» – это красочное полотно жизни монголов в конце ХII – начале XIII века. Молниеносные степные переходы, дымы кочевий, необузданная вольная жизнь, где неразлучны смертельная опасность и удача… Войско гениального полководца и чудовища Чингисхана, подобно огнедышащей вулканической лаве, сметало на своем пути все живое: истребляло племена и народы, превращало в пепел цветущие цивилизации. Желание Чингисхана, вершителя этого жесточайшего абсурда, стать единственным правителем Вселенной, толкало его к новым и новым кровавым завоевательным походам…

Исай Калистратович Калашников

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Мальчишник
Мальчишник

Новая книга свердловского писателя. Действие вошедших в нее повестей и рассказов развертывается в наши дни на Уральском Севере.Человек на Севере, жизнь и труд северян — одна из стержневых тем творчества свердловского писателя Владислава Николаева, автора книг «Свистящий ветер», «Маршальский жезл», «Две путины» и многих других. Верен он северной теме и в новой своей повести «Мальчишник», герои которой путешествуют по Полярному Уралу. Но это не только рассказ о летнем путешествии, о северной природе, это и повесть-воспоминание, повесть-раздумье умудренного жизнью человека о людских судьбах, о дне вчерашнем и дне сегодняшнем.На Уральском Севере происходит действие и других вошедших в книгу произведений — повести «Шестеро», рассказов «На реке» и «Пятиречье». Эти вещи ранее уже публиковались, но автор основательно поработал над ними, готовя к новому изданию.

Владислав Николаевич Николаев

Советская классическая проза