В гостях у эмира Бухарского

Складъ и характеръ лица у этихъ женщинъ тотъ же, что и у сартовъ-мужчинъ, но, какъ мн кажется, значительно боле склоняется къ арійскому, чмъ къ туранскому типу. Лобъ у нихъ прямой, широкій и нсколько низковатый, глаза большіе, открытые, преимущественно агатово-чернаго цвта, хотя встрчаются также и срые, и поставъ ихъ совершенно правиленъ; носъ умренный, прямой или съ небольшою горбинкой и большею частію суховатый; скулы нсколько широки, но не на столько, чтобы можно было назвать этихъ женщинъ скуластыми; губы очерчены красиво, хотя и довольно крупно, съ оттнкомъ нкоторой чувственности, а въ общемъ — выраженіе физіономіи открытое и добродушное. Молодыя любятъ небольшую прядку волосъ съ надлобнаго мыска закручивать на лбу круглымъ завиткомъ, смочивъ ее предварительно какимъ-то клейкимъ составомъ, такъ что она, довольно плотно приставая къ кож, не теряетъ разъ данной ей формы. Это тоже своего рода мода. Волосы он чешутъ съ проборомъ посредин, оставляя небольшіе виски, которые зачесываются напередъ, легкимъ полукругомъ, и заплетаютъ пряди волосъ — двушки и молодыя вдовы въ пять, а замужнія въ дв косы, приплетая къ нимъ ленты, монеты и амулетки (тумаръ). Очень любятъ украшать себя серебряными браслетами, серьгами и ожерельями изъ монетъ, бусъ, стекляруса, янтаря и коралла, вообще называемыми «марджанъ». Въ большинств сартовскія женщины отличаются хорошимъ среднимъ ростомъ, при совершенно нормальномъ развитіи торса и стана. Вообще же лицъ и фигуръ сухощавыхъ и сангвиническихъ между ними встрчается несравненно боле, чмъ полныхъ и лимфатическихъ. До двадцати пяти лтъ он красивы, а съ тридцати, по большей части, начинаютъ блекнуть и стариться; но таковъ уже общій удлъ восточной женщины. Къ сожалнію, он портятъ свою естественную красоту тмъ, что очень ужъ мажутся и раскрашиваютъ себя разными косметическими снадобьями собственнаго домашняго издлія. Такъ, большинство изъ нихъ чернитъ себ зубы, и вс вообще красятъ на рукахъ и ногахъ ногти въ желтокрасный цвтъ, «подводятъ» глаза и въ особенности любятъ разрисовывать себ брови, соединяя ихъ надъ переносьемъ темно-синею чертой, такъ что издали кажется будто надъ парой нердко прелестныхъ, хотя и «подведенныхъ» глазъ протянулась одна большая толстая бровь, и отъ такого украшенія не избавлены у нихъ даже двочки, едва начинающія ползать ^{12}На европейскій взглядъ, это черненье, почитаемое у туземцевъ за лучшее украшеніе женщины, очень некрасиво, но… такова, уже всесильная мода, заимствованная, какъ и вс вообще здшнія моды, изъ Персіи, и знаменуетъ она собой якобы жгучую страстность темперамента, на томъ де основаніи, что естественно сросшіяся брови будто бы служатъ прямымъ признакомъ оной. Такъ, по крайней мр, намъ объяснили.

Вообще, что касается модъ и свтскихъ приличій, то для Бухары законодательницей ихъ служитъ Персія, а Бухара, въ свой чередъ, распространяетъ все это дале къ востоку, до предловъ Кашгара, гд начинается уже китайское влiяніе. Такимъ образомъ шіитская Персія для суннитской Бухары b Средней Азіи является почти тмъ же, чмъ Парижъ для Европы. При этомъ въ особенности замчательно, что, заимствуясь отъ Персіи культурой, модами и законами общежитія, узбеки, а по нимъ, разумется, и бухарскіе сарты, признаютъ за собою какое то превосходство надъ персіянами и презираютъ послднихъ даже настолько, что любой придворный или административный сановникъ, если только онъ изъ персовъ, непремнно старается скрывать свое происхожденіе и выдаетъ себя за узбека. Тутъ, мн кажется, кром религіозной антипатіи суннита къ шіиту, играетъ роль еще и то обстоятельство, что большинство здшнихъ рабовъ были все персіяне, захваченные въ плнъ туркменами и проданные на бухарскихъ рынкахъ, и что поэтому узбеки привыкли относиться къ нимъ сверху внизъ, какъ господа къ своимъ слугамъ. Для иихъ слова персъ и рабъ суть синонимы, узбекъ же, по самой этимологіи этого слова, значитъ — самъ себ господинъ, вольный, независимый человкъ.