В гостях у эмира Бухарского

Непосредственно за эмиромъ слдовала въ строю конная сотня его тлохранителей кулъ-батчей, въ алыхъ чекменяхъ съ галунами, а за сотней, подъ предводительствомъ шигаула Дурбинъ-инака, валомъ валила блистающая золотомъ, лазурью и пурпуромъ пестрая кавалькада всякихъ царедворцевъ, сановниковъ, чиновниковъ, бековъ, біевъ, почетныхъ лицъ и, наконецъ, тутъ же скакали вс не находившіеся въ строю офицеры, разряженные въ свои разноцвтные форменные костюмы съ русскими коваными эполетами.

По мр того какъ эмиръ прозжалъ мимо своихъ баталіоновъ, музыка играла ему «встрчу», знамена и значки преклонялись, строевые офицеры одною рукой салютовали саблями, а другою прикладывались къ шапкамъ и кланялись, сарбазы по команд брали ружья на «караулъ», почтительно потупляя въ то же время свои головы, и народъ, какъ нива, колеблемая втромъ, низко нагибался впередъ, проводя по бородамъ ладонями, и замиралъ въ своемъ глубоко-почтительномъ согбеніи. Одно только «оменъ! оменъ!» какъ глухой рокотъ морскаго прибоя проносилось надъ его приникшими волнами.

Но вотъ приблизился хазретъ къ мечети, и вдругъ, предъ ея порталомъ, на встрчу ему грянулъ оглушающій ревъ громадныхъ жестяныхъ трубъ. Одн изъ нихъ, сажени въ полторы, коли не дв длиной, имли совершенно прямую форму съ конически-уширяющимся раструбомъ, въ род петербургскихъ пастушьихъ рожковъ; другія такой же длины, сгибались посередин двойнымъ прямоугольнымъ колномъ. Уставясь своими звами прямо въ небеса, трубы эти изрыгали все одну и ту же ревущую ноту, насколько лишь хватало силы въ легкихъ у изнатужившихся донельзя дударей, и ихъ жестокій монотонный ревъ, съ которымъ трудно сравнить что либо, покрывалъ собой вс остальные звуки площади.

Я полагаю, что эти трубы если не т же самыя, то наврное съ-родни тмъ, отъ звука которыхъ нкогда пали стны іерихонскія.

Хазретъ оставался въ мечети около получаса, и затмъ такимъ же порядкомъ возвратился въ аркъ. Войска съ музыкой разошлись по квартирамъ, нарядные офицеры, блестящіе чиновники, біи, казіи и почетныя лица, въ сопровожденіи своихъ джигитовъ, разъхались въ разныя стороны, а пшій и конный народъ, гуторя и двигаясь волнами, долго еще наполнялъ базарную площадь.

15 января.

Сегодня, въ четыре часа пополудни, состоялся съ обычными церемоніями нашъ прощальный «селямъ» у эмира. Музаффаръ-Эддинъ просилъ князя засвидтельствовать генералъ-губернатору его неизмнно дружественныя чувства и надежду на дальнйшее сохраненіе добрыхъ отношеній Россіи къ Бухар. Затмъ, освдомись, хорошо ли мы провели время въ Шаар и всмъ ли довольны, онъ пожелалъ намъ счастливаго пути и сказалъ, что съ его стороны уже сдлано распоряженіе, чтобы на время пребыванія посольства въ бухарскихъ предлахъ, какъ въ пути, такъ и во время остановокъ по городамъ, намъ были предоставлены вс возможныя удобства. Откланявшись эмиру, мы по приглашенію Дурбинъ-инака, перешли въ помщеніе перваначи Остана-куля, гд были приготовлены прощальный достарханъ и подарки отъ эмира всмъ членамъ посольства. Вернулись домой въ шестомъ часу вечера.

А Рахметъ-Улла-токсаба такъ и не показался намъ больше, словно въ воду сгинулъ.

16 января.

Выздъ нашъ изъ Шаара назначенъ былъ въ девять часовъ утра, но за раздачей прощальныхъ подарковъ едва управились къ началу одиннадцатаго. Одарены были отъ лица нашего оба пристава мурзы юзъ-баши и офицеръ, безсмнно державшій почетный караулъ при посольскомъ дом, и весь взводъ его сарбазовъ, и эсаулъ-баши со своими кур-башами, и вс состоявшіе при насъ бухарскіе джигиты, — всмъ досталось по хорошему халату, соотвтственно ихъ чинамъ и общественному положенію, а чиновникамъ и офицеру, сверхъ халатовъ, еще и по серебряной вещи, въ род часовъ, портсигаровъ и чарокъ — «на память». Не забыли и маленькаго сынишку эсаула-баши, общаго нашего любимца и пріятеля, которому достались картинки изъ объявленій объ изданіи иллюстрированныхъ журналовъ, а главное весь изобильный остатокъ достархана со всми его разнообразными сластями. Князь Витгенштейнъ, какъ старшій представитель посольства, все время лично присутствовалъ при этой раздач и благодарилъ чиновниковъ за ихъ усердіе и предупредительное вниманіе ко всмъ надобностямъ посольства. Между прочимъ, когда хорунжій Карамурзаевъ хотлъ было, по принятому здсь обыкновенію, накинуть халатъ на плечи караульному офицеру, то послдній, вжливо уклоняясь отъ этой чести, со всею деликатностью свойственною персу, заявилъ князю, что онъ проситъ извинить его, но на эполеты, пожалованные его высокостепенствомъ надть халатъ никахъ не можетъ, а потому проситъ позволенія принять столь лестный для него даръ просто изъ рукъ въ руки. Это было до того прелестно и неожиданно, что намъ стоило большаго труда воздержаться отъ веселой улыбки. И въ самомъ дл…подумайте только: въ Бухар начинаютъ понимать значеніе эполетъ и пытаются платить намъ тою же монетой!