В гостях у эмира Бухарского

Вечеромъ посѣтилъ меня довѣренный фирмы братьевъ Каменскихъ, молодой человѣкъ, постоянно живущій здѣсь вмѣстѣ со своею женой. Жалуется, между прочимъ, что непріятно жить изъ-за мелочныхъ придирокъ здѣшнихъ властей. Крупной непріятности, какъ бывало въ прежніе годы, теперь, конечно, сдѣлать не смѣютъ, боятся; но зато на мелочахъ отводятъ себѣ душу, и все это подъ видомъ крайняго благожелательства; слѣдятъ за каждымъ шагомъ; безъ разрѣшенія, напримѣръ, нельзя отлучиться по дѣламъ въ какой нибудь другой городъ: надо напередъ сказаться, что ѣду, молъ, туда-то, за такимъ-то дѣломъ и настолько-то времени. Вообще, русскіе здѣсь окружены цѣлою системой шпіонства: куда ходилъ, гдѣ былъ, съ кѣмъ видѣлся, о чемъ говорилъ, что сдѣлалъ — все это выслѣживаютъ, высматриваютъ, выспрашиваютъ тайкомъ у конторской прислуги изъ туземцевъ и немедленно обо всемъ пишутъ арзы (донесенія) по принадлежности. Ужасно подозрительный и хитрый народъ эти чиновники, хотя и увѣряютъ безпрестанно въ своей дружбѣ.

Женился этотъ молодой человѣкъ назадъ тому около года, въ Россіи, куда нарочно затѣмъ и ѣздилъ. Вернулся обратно съ молодою женой, и жили они тутъ сначала внутри города, въ томъ караванъ-сараѣ, гдѣ помѣщается контора, но теперь пришлось перебраться за городъ, по той причинѣ, что правовѣрные скандализовались присутствіемъ среди нихъ иноземной женщины, которая ходитъ съ открытымъ лицомъ. Претендовали даже на то, зачѣмъ она появляется безъ покрывала внутри своего двора и на внутреннемъ айванѣ собственной квартиры; требовали, чтобы соотечественница наша отказалась отъ европейскихъ костюмовъ, а приняла бы паранджу и чиметъ, но понятно, что безъ особенной привычки не только европейская женщина, а и степная киргизка не въ состояніи зтого сдѣлать: при здѣшнемъ зноѣ, отъ духоты невозможно дышать подъ мелкою волосяною сѣткой, не говоря уже о томъ, что сѣтка жестка и колется. Отъ своей точки зрѣнія они быть можетъ и правы, но во всякомъ случаѣ подобное существованіе очень стѣснительно, и такимъ образомъ, бѣдная женщина обречена какъ бы на заточеніе, не смѣя показаться за порогъ своего дома, и даже во дворъ-то можно ей выйти не иначе, какъ подъ густымъ вуалемъ. Жаловался также на безпрестанныя проявленія мелочнаго произвола здѣшнихъ чиновниковъ по поводу всякаго пустяка, какой иногда и въ голову не придетъ, на ихъ придирки, изобрѣтательное крючкотворство и прижимки, отъ которыхъ каждый разъ надо откупаться какимъ-либо силяу, то есть взяткой въ видѣ подарка, безъ чего тутъ шагу ступить невозможно, и выражалъ общее желаніе русско-подданныхъ, проживающихъ въ бухарскихъ предѣлахъ, что они-де ждутъ не ждутся когда-то, наконецъ, будетъ назначенъ сюда нашъ постоянный правительственный агентъ, который былъ бы ихъ естественнымъ защитникомъ и покровителемъ. Но этому желанію, кажись, не скоро еще суждено осуществиться…

А кушъ-беги все еще не отдаетъ намъ визита. Что могло бы это значить?…

27 января.

Въ три часа дня посольство въ полномъ своемъ составѣ отправилось съ прощальнымъ визитомъ къ кушъ-беги. Это было повтореніе почти тѣхъ же церемоній, что и въ прошлый разъ, какъ съ бухарской, такъ и съ нашей стороны; такой же кортежъ по улицамъ, такой же подъемъ съ регистана въ урду по образу пѣшаго хожденія, такой же достарханъ и завтракъ, и варіанты все того же разговора насчетъ «большой» Россіи и «маленькой» Бухары; затѣмъ взаимныя увѣренія въ дружественныхъ чувствахъ и взаимные комплименты — и Бухара-то намъ очень понравилась, и весело-то намъ безконечно, и всѣмъ-то мы по горло довольны и благодаримъ ото всей души за радушное гостепріимство, а насъ благодарятъ за честь посѣщенія, — словомъ, все какъ и быть надлежитъ по обычному шаблону, а потому распространяться объ этомъ не стану. Закончилось, конечно, поднесеніемъ подарковъ, но не взаимнымъ, такъ какъ у насъ дарить было уже нечего, то есть въ распоряженіи старшаго посла не нашлось болѣе подарка, соотвѣтственнаго высокому положенію кушъ-беги; дарить же несоотвѣтственно сану и достоинству лица здѣсь почитается за верхъ неприличія и въ нѣкоторомъ родѣ даже за обиду. Правда, имѣлось еще въ запасѣ нѣсколько хорошихъ вещей, но тѣ еще въ Ташкентѣ были предназначены генералъ-губернаторомъ для сына и наслѣдника эмира, Сеидъ-Абдулъ-Агатъ-хана, бека Керминенскаго. Отправляясь съ прощальнымъ визитомъ къ кушъ-беги, мы надѣялись, что авось-либо сегодня обойдется дѣло безъ подарковъ и мы будемъ избавлены отъ неловкости принимать ихъ не отдаривая, но не тутъ-то было…