В гостях у эмира Бухарского

На видъ это мужчина лѣтъ около двадцати пяти, росту выше средняго, крѣпко сложенный. Красивое смугловатое лицо его опушено черною, средней величины бородкой; небольшіе усы оттѣняютъ его тонкія, энергично поджатыя губы съ нѣсколько приподнятыми углами. Черные большіе глаза очень выразительны. Взоръ ихъ остеръ и пронзителенъ. Дуги бровей очень характерно слегка приподымаются со внутренней стороны надъ переносьемъ, примыкая къ двумъ небольшимъ продольнымъ морщинамъ. Въ общемъ все это сообщаетъ его лицу серьезное выраженіе пытливаго ума и сильнаго характера. Въ немъ какъ-то невольно сказывается большой запасъ энергіи, силы воли и настойчивости. Нельзя сказать, чтобы лицо это было изъ числа добрыхъ въ смыслѣ мягкосердечія, хотя въ немъ нѣтъ и ничего отталкивающаго — напротивъ, оно скорѣе даже симпатично; вы только сразу чувствуете, что имѣете дѣло съ человѣкомъ внутренно сильнымъ, который не призадумается ни предъ чѣмъ для достиженія поставленной себѣ цѣли, и мнѣ кажется, что еслибъ этому человѣку дано было извѣстное образовательное развитіе, которое расширило бы его умственный кругозоръ, изъ него могъ бы выйти далеко не дюжинный правитель. Но этого не случилось, такъ какъ онъ посаженъ на Керминенское бекство еще въ четырнадцатилѣтнемъ возрастѣ и тогда же снабженъ достодолжнымъ количествомъ гаремныхъ дамъ, причемъ, конечно, ему было уже не до заботъ о своемъ дальнѣйшемъ умственномъ развитіи и образованіи. Впрочемъ, говорятъ, онъ вовсе не склоненъ къ гаремной распущенности и у него только одна законная жена, а прочія дамы содержатся, такъ сказать, обязательно, въ силу условій высокаго положенія. Въ житейской своей обстановкѣ онъ предпочитаетъ простоту, даже съ нѣсколько суровымъ оттѣнкомъ, что могли замѣтить и мы, хотя бы по обстановкѣ его пріемной. Говорятъ, что теперь онъ временно страдаетъ риштой въ ногѣ, но что до болѣзни любимѣйшимъ его занятіемъ было участіе въ кокъ-бури, ^{22}соколиная охота и укрощеніе полудикихъ, горячихъ и злыхъ жеребцовъ, которыхъ онъ самъ подъ себя объѣзжаетъ. Не мало также занимается онъ и муштровкой своего гарнизона. Равно его заботливости надо приписать исправный видъ и упорядоченное состояніе Керминенской цитадели. Хотя навѣсныя бойницы конечно и вздоръ для серьезнаго противника, но уже самое существованіе ихъ здѣсь показываетъ направленіе мыслей и заботъ молодаго принца, который сообразно своимъ средствамъ самъ додумался до приспособленій и способа обороны мертваго пространства подъ стѣнами своей крѣпости. [191]

При пріемѣ нашего посольства одѣтъ онъ былъ очень просто, въ обыкновенный адрясовый халатъ; на головѣ бѣлая кисейная чалма безъ всякихъ вышивокъ и украшеній. Во время разговора сидѣлъ онъ нѣсколько наклонившись впередъ и засунувъ кисти сложенныхъ рукъ въ опушенные мѣхомъ просторные рукава халата. Говоритъ пріятнымъ теноромъ и тихимъ голосомъ, но быстро и отрывисто, слушаетъ очень вдумчиво, какъ бы стараясь уловить и запечатлѣть въ себѣ каждое слово, каждый малѣйшій оттѣнокъ обращенной къ нему рѣчи. Разговоръ съ нимъ впервые за все время нашего пребыванія въ бухарскихъ предѣлахъ обошелся безъ стереотипныхъ изъявленій дружественныхъ чувствъ «маленькой» Бухары къ «великой» Россіи и соображеній о томъ, насколько нужны для первой неизмѣнная дружба и покровительство послѣдней. Онъ просто заявилъ, что очень радъ видѣть насъ у себя, что отецъ уже заранѣе писалъ ему о предстоящемъ прибытіи русскаго посольства, поручая принять его членовъ какъ можно лучше; затѣмъ спросилъ, какъ мы нашли здоровье его отца, хорошо ли совершили нашъ путъ и долго ли пробыли въ Бухарѣ, а въ заключеніе просилъ погостить у него дня три, если можно. Но когда князь заявилъ, что въ силу телеграммы генералъ-губернатора посольство должно торопиться въ Ташкентъ и долѣе однѣхъ сутокъ оставаться въ Кермине не можетъ, то тюря-джанъ не сталъ настаивать и поднялся съ мѣста, подавъ тѣмъ знакъ къ окончанію аудіенціи.

Послѣ поочереднаго рукопожатія мы уже выходили было изъ комнаты, какъ вдругъ, словно вспомнивъ что-то, онъ обратился къ маіору Байтокову:

— Ахъ, да, мнѣ сказывали, что съ вами есть команда казаковъ?

— Есть, ваше степенство.

— Могу я просить князя, чтобы мнѣ ее показали? Мнѣ очень бы хотѣлось ихъ видѣть.

Байтоковъ перевелъ это князю, который, конечно, изъявилъ полную готовность удовлетворить желаніе тюря-джана, а этотъ послѣдній отъ души поблагодарилъ его за это и на томъ мы разстались.