В гостях у эмира Бухарского

Всѣ эти колодцы очень глубоки, отъ 10 до 20 и болѣе саженъ. Вода изъ нихъ вытаскивается въ кожаныхъ ведрахъ на волосяной веревкѣ (чумбуръ), пропущенной чрезъ катушку. Когда надо поить стада, пастухъ привязываетъ свободный конецъ чумбура къ лямкѣ, надѣтой на верблюда или лошадь, а чаще всего на ослика; затѣмъ, погрузивъ ведро въ глубину колодца, направляетъ животное по прямой линіи отъ вертящейся катушки, заставляя его такимъ образомъ вытаскивать ведро за ведромъ воду, которая сливается въ глиняный желобъ, окружающій колодезную стѣнку. По слѣдамъ животнаго съ теченіемъ нѣкотораго времени образуется торная тропинка, вдоль которой непремѣнно тянется и желобокъ, оставляемый волочащеюся по эемлѣ веревкой, по длинѣ коего всегда безошибочно можно опредѣлить и глубину колодца. Дотянувъ до конца тропинки, привычный осликъ или верблюдъ останавливается, чтобы дать время пастуху вылить ведро въ водоемъ, и затѣмъ самъ возвращается мѣрнымъ шажкомъ къ колодцу для продолженія своей работы. Но чтобы пользоваться водой этихъ колодцевъ, путешественникъ всегда долженъ запасаться собственнымъ ведромъ и чумбурами, такъ какъ пастухи никогда не оставляютъ этихъ вещей при колодцѣ на общую потребу. Почти каждое огороженное поле имѣетъ свой особый шуръ-кудукъ, а на большихъ участкахъ бываетъ ихъ и по два, и по три — на противоположныхъ концахъ поля и по срединѣ онаго. Въ большинствѣ колодцевъ вода довольно сносная, иногда солоноватая, но безъ противнаго вкуса, и при употребленіи не оставляетъ вредныхъ послѣдствій.

Селеній въ окружности очень мало. На протяженіи около двадцати четырехъ верстъ пути мы видѣли въ сторонѣ отъ дороги всего лишь два небольшіе кишлака, но тѣмъ-то и поразительнѣе это обильное количество пахотныхъ участковъ, рѣшительно вся степь, насколько хватаетъ глазъ, представляется прекрасно обработанною. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ попадались пахари надъ плугомъ, влекомымъ парой воловъ. Плугъ самаго первобытнаго устройства: на одинъ конецъ деревяннаго лемеха насаженъ желѣзный рѣзавъ въ родѣ заступа съ ручкой, за которую держится пахарь, давая направленіе бороздѣ, а другой конецъ прикрѣпляется веревками въ ярму, вотъ и все. Въ общемъ такой плугъ похожъ на большую мотыгу.

Земля, по своей солонцеватости, прежде чѣмъ на ней сѣять, требуетъ здѣсь очень заботливой и неоднократной распашки. Обыкновенно проходятъ участокъ плугомъ по нѣскольку разъ и вдоль и поперегъ, пока почва не разрыхлится въ достаточной мѣрѣ; тогда на участокъ пускаютъ воду, и когда черезъ сутки почва совсѣмъ вберетъ въ себя влагу, то смотрятъ въ какихъ мѣстахъ на поверхности проступила соль. Такія мѣста срѣзываютъ лопатами и заполняютъ землей, взятой съ мѣстъ, гдѣ соли не оказалось, или же глиной изъ стѣнъ разрушенныхъ ветхихъ построекъ. Затѣмъ участокъ унаваживается весь равномѣрно и снова напояется водой. Послѣ этого почва считается уже совсѣмъ готовою подъ засѣвъ. Работы же въ столь позднее время года объясняются тѣмъ, что земледѣды спѣшатъ разрыхлить степную почву въ ожиданіи зимнихъ снѣговъ, которые при весеннемъ таяніи сообщатъ ей большую влажность и тѣмъ облегчатъ послѣдующій трудъ пахаря. Земля эта готовится подъ яровое.

Дорога, по которой мы теперь ѣхали, составляетъ единственный колесный (арбяной) путь изъ Самарканда въ Шахрисебсъ и Карши, но она такъ избита глубокими колеями и рытвинами, что ѣхать по ней — своего рода пытка, а стоитъ свернуть съ колейной дороги нѣсколько шаговъ въ сторону, и ѣдешь прекрасно по твердому грунту, точно по шоссе. Между прочимъ, этотъ путь очень древенъ и даже имѣетъ историческое значеніе: по немъ шелъ Александръ Македонскій въ 329 году, по переправѣ чрезъ Оксусъ (Аму-Дарью), къ Самарканду. Хотя точныхъ указаній на то не имѣется ни у Арріана, ни у Квинта Курція, но по этимъ историкамъ извѣстно, что движеніе на Мараканду было предпринято изъ Наутаки, которую новѣйшіе историки Александра пріурочиваютъ одни къ Карши (Дройзенъ), другіе (Герцбергъ) къ Кешу, то есть въ нынѣшнему Шахрисебсу. Въ обоихъ случаяхъ единственный колесный и возможный для движенія арміи путь къ Самарканду лежитъ на Джамъ, и что Александръ проходилъ именно этою дорогой, въ томъ, мнѣ кажется, убѣждаютъ сохранившіяся до нашихъ дней пріуроченныя къ его имени названія нѣкоторыхъ прилегающихъ къ ней мѣстностей. Такъ, здѣсь есть урочище Искандеръ, кочевье Искандеръ и холмъ (тюбе) Искандеръ. [49]