В гостях у тетушки Клио

В конце февраля в Стерлитамак вернулся наш основной персонаж

Ахметзаки Валидов. Первого марта его уже официально избрали

председателем Башревкома. Артемовская сторона возлагала на него

большие надежды, считая «самым умным среди башкирских вождей».

Впрочем, вскоре они убедились, что ум Ахметзаки оценили, пожалуй, верно, но вот его национальные чувства сильно недооценили.

Сейчас нам придется из прокуренных махоркой кабинетов перенестись в

поля. Впрочем, не Башреспублики, а соседней Уфимской губернии. Надо

сказать, что эта губерния и ее руководство были на очень хорошем счету

в Наркомпроде и вообще у Начальства. В 1919—1920 годах

продотрядами в Уфимской губернии было собрано 14 миллионов 323

тысяч пудов зерна, что составляло 9,5 % от всего хлеба, заготовленного

Наркомпродом по всей РСФСР.

Но, как вы понимаете, кому-то это могло и не так понравиться. В

частности, тем самым крестьянам, у которых отбиралось зерно, и ничего

не оставалось для посевов и для того, чтобы кормить детей. Вот в

русском селе Новая Елань продотряд, который пытался забрать у

мужиков пять с половиной тысяч пудов зерна, то есть, все, что у них

было, был перебит начисто. Восстание заполыхало по многим уездам.

Безоружными русскими, башкирскими татарскими, чувашскими

мужиками был взят уездный городок Белебей, что вызвало телеграмму

Троцкого в Реввоенсовет Туркестанского фронта: «Сдача Белебея почти

невооруженным бандам представляет собой факт неслыханного

позора».

Толпы крестьян без различия национальности достигли 26 тысяч душ.

Вооружены они были вилами, ну, еще и отобранной у продотрядов

тысячей винтовок. Историки называют этот бунт «восстанием Черного

Орла» и говорят, что такого объединения мужиков разных

национальностей не было со времен Емели Пугачева. Что еще очень не

понравилось Начальникам – то что мужики разных племен хотели быть

«под властью Заки Валидова». Уфимские власти скопом называли всех

восставших «ордами диких башкир», хотя на самом деле в их числе были

даже латышские и немецкие колонисты. Кое-где мятежникам удавалось

побеждать посланные против них красноармейские отряды. Но в итоге

возглавивший подавление бунта наш знакомый Артем залил уфимскую

губернию кровью и ее потоками затушил пламя восстания. Всего в

карательных силах было более 7 тысяч штыков и 350 сабель при 50

пулеметах и 4 орудиях. Ну, куда против этого с вилами?

Исполнив свой партийный и классовый долг в Уфимской губернии

Артем снова вернулся к своим основным делам в Башреспублике. 10

марта он открыл в Стерлитамаке Всебашкирский съезд комитетов

бедноты. По странной случайности той же ночью неизвестные, однако ж

195

Сергей Эйгенсон (Марко Поло)

вооруженные, лица напали на дом председателя Башревкома. Охране

удалось отбиться, но это, конечно, придало дополнительную остроту

перебранке на съезде, где представители Башреспублики обвиняли

Башкиропомощь и лично Артема в натравливании бедняков против

руководства республики. Возражать тут трудно. Он, собственно, для

этого и приехал на Южный Урал.

14 марта в Уфе прошло совещание по башкирским делам с участием от

ЦК Троцкого, от Башревкома – Валидова, Тухватуллина и Дудника, от

Башобкома – Самойлова, Рахматуллина и Каспранского, уполномоченных Башкиропомощи – Артема и Преображенского и от

Уфимского Губисполкома – Эльцина. В общем, были все.

Лев Давыдович высказал свое руководящее мнение, что в январе

Башревком был неправ, но и Башобком тоже нехорошо себя ведет. Что

называть Башревком «контрреволюционным учреждением нельзя, а уж

тем более пытаться захватить власть в кантонах республики. Предложил

конфликт в январе «считать окончательно ликвидированным» и

«вычеркнуть из истории Башреспублики». Ну, с Председателем

Реввоенсовета спорить не стали, на том и порешили.

Тем временем в Москве прошло заседание пленума ЦК РКП(б) на ту же

тему, где доклад делал Сталин.

Дзержинский предложил по-

простому бывшего председателя

Башревкома Юмагулова и

некоторых других отдать под суд,

а нынешнего главу ревкома

Валидова отозвать в Москву.

Сталинская Комиссия по

башкирским

делам

рекомендовала

внести

в

Соглашение между Центром и

Башкирией некоторые небольшие

дополнения.

Как

вскоре

выяснилось они сводились к

тому, чтобы отнять у автономии

военные,

финансовые

и

экономические дела, зато

безоговорочно оставить при ней

название и разрешить нарисовать

герб.

В Стерлитамаке об этом не знали,

но и сами лихорадочно сочиняли

новую Конституцию республики. Трудились они зря, но не их тут была

вина. Дело и не в том, что Ленин и его ЦК стали хуже относиться к