В гостях у тетушки Клио

Османской импери сербы селились «из милости» на ее землях, были

обязаны ей благодарностью. Сечевики же полагали, что тут их земля и

это императрицыны чиновники и поселенцы пришли на их территорию.

Особенной преданности и благодарности ожидать не приходилось.

Запорожцы сильно надеялись на протекцию правителя

новоприсоединенной земли Потемкина, который как-то по тогдашней

моде среди екатерининских генералов записался казаком в Кущевский

курень Сечи. Прозвище в Запорожьи он получил Грицко Нечеса, за

пышный по моде времени парик.

Надежды оказались необоснованными. Приказ от императрицы, да и

собственный опыт неприятностей от конфликтов казаков с сербскими и

греческими поселенцами Новороссии да с поляками в близкой

Правобережной Украине оказались сильней, чем романтика козачества.

В июне 1775 года Сечь была окружена 50-тысячным войском под

командой серба Текелия и получила ультиматум о сдаче. Ну, пришлось

покориться. Кошевой атаман Калнишевский был отправлен в Соловки, 72

В гостях у тетушки Клио

еще двоих начальников тоже покарали, остальную сечевую старшину

утешили тем, что даровали им права шляхетства, а рядовым казакам

выдали справку об ихнем козачестве и предложили вступать в гусарские

и драгунские полки или устраиваться самостоятельно.

Часть казаков так и сделала. Совсем самостоятельно тайно собрались и

ушли в Турцию к султану. Там им очень обрадовались, дали денег и

землю для поселения у устья Дуная. Здесь они жестоко резались с

пришедшими на полвека ранее донцами-некрасовцами, победили и

выжили некрасовцев в Анатолию, но сами прижились плохо и, в конце

концов, вернулись под двуглавого орла во время очередной русско-

турецкой войны. В национальной памяти и национальной культуре всё

это оставило след оперой «Запорожец за Дунаем». Неушедшие же за

Дунай запорожцы были, в конце концов, переселены на Кавказ, на

границу с землями непокоренных горцев. Они дали начало казакам

кубанским.

Наименьшим по численности и самым сильным по своим возможностям

сословием украинского общества было панство. Конечно, еще деды и

прадеды этих людей были простыми и часто совсем невысокими

выборными чинами казачьего войска: полковниками, сотниками, писарями. Но за прошедшие десятилетия они смогли подгрести под себя

«необозримые», как правильно указывает Пушкин, земли, сравнимые по

площади с гигантскими латифундиями московских старинных

аристократических родов и фаворитов веселых петербургских цариц

XVIII века. За собой эти панские семьи закрепили из поколения в

поколение довольно высокий уровень образования, несравнимый со

среднедворянским в Великороссии.

Это повелось еще со времен Речи Посполитой. Если помните, Остап и

Андрий Бульбы приезжают к родителям после окончания Киевской

бурсы. И далее козачья старшина поколение за поколением отправляли

сыновей в Киев, потом в польские и, наконец, петрбургские учебные

заведения. Грамотные панские дети становились сначала мелкими

чиновниками войска, а потом могли претендовать на должности своих

отцов. Это, собственно, и создавало династии козачьей старшины.

Недаром и в требованиях, и в пожеланиях украинских чинов, как и

избранных депутатов екатерининской Уложенной Комиссии заметны

просьбы о создании новых школ, включая и высшие.

В Российской империи на середину XIX века было 10 университетов.

Три из них — Тартусский, Хельсинкский и Вильнюсский

основаны ДО присоединения соответствующего региона к России, 7

основаны Российской империей. Из них 3 — Харьковский, Киевский и

Новороссийский в Одессе на украинской территории. И столько же —

три университета, Московский, С-Петербургский и Казанский на всей

громадной территории Великороссии и Сибири. Отчасти это связано с

различным уровнем тяги малороссийского и великороссийского

73

Сергей Эйгенсон (Марко Поло)

правящего класса к образованию. Это при том, что уровень и количество

школ для народа в эти годы неуклонно падало на Российской Украине.

Вообще между образовывавшимся панским сословием и хлопами

постепенно возникал культурный разрыв. Прежде всего за счет того, что

панство постепенно заграждало мужикам всякую дорогу к образованию, да попросту к грамоте. Паны тянулись за своими образцами, сначала за

польской шляхтой, потом за послепетровскими великорусскими

дворянами. Многие из украинских панычей начали строить свою карьеру

в Петербурге, в том числе, и при дворе. Вспомните хотя бы екатеринско-

павловского дипломата Безбородко, дослужившегося до звания канцлера