В гостях у турок

— Нтъ, я къ тому, что вотъ онъ говоритъ, что это большая достопримчательность. А вдругъ въ Петербуг кто-нибудь изъ бывалыхъ въ Костантинопол спроситъ насъ: «были вы на башн Галаты?»

— А ты отвчай, что были. «Были, молъ, и видли вс окрестности города. Видъ, молъ, великолпный и весь городъ, какъ на ладони». А то еще лазить на верхъ! Скажи ему, чтобъ онъ лучше свезъ насъ въ ресторанъ. Если я кушанья никакого сть буду не въ состояніи, то хоть кофею съ булками напьюсь.

— Послушайте, Нюренбергъ, — обратился Николай Ивановичъ къ проводнику. — Съ насъ довольно и того, что мы посмотрли эту башню снаружи. Свезите-ка насъ лучше въ какой-нибудь хорошій ресторанъ. Мы хотимъ закусить до обда.

— Съ удовольствіемъ, эфендимъ… — оживился проводникъ. — Въ какого ресторанъ вы желаете: въ турецкаго или въ французскаго?

— Глафира Семеновна, да пойдемъ въ турецкій ресторанъ? — обратился къ жен Николай Ивановичъ. — Надо вдь намъ и турецкій ресторанъ посмотрть. Европейскіе-то рестораны мы ужъ видали да и перевидали. А вонъ Нюренбергъ столько хорошаго про турокъ разсказываетъ.

— Похала-бы, но, право, боюсь насчетъ конины. Вдь турки хоть и добрый, и честный народъ, а конина-то у нихъ, какъ у магометанъ, первое блюдо.

— Нюренбергъ, вотъ жен и хотлось-бы побывать въ турецкомъ ресторан, но она боится, какъ-бы ее тамъ не накормили кониной… Понимаете? Лошадинымъ мясомъ, — сказалъ Николай Ивановичъ проводнику.

— Пхе… Что вы, мадамъ… — улыбнулся тотъ. — Я пятнадцать годовъ живу въ Константинополь, а не слыхалъ, чтобы въ турецкаго ресторанъ съ лошадинаго мяса кормили. Разв по особаго заказу кто потребуетъ.

— Ну, вотъ… Магометане даже у насъ въ Петербург лошадиное мясо дятъ и первый это для нихъ деликатесь. Опять-же кумысъ… Могутъ и его подмшать. А подадутъ что-нибудь на лошадиномъ масл вмсто коровьяго? говорила Глафира Семеновна.

— Нтъ, нтъ. Ничего этого здсь нтъ и вы не бойтесь. Только бычьяго мясо въ турецкаго ресторанъ даютъ. Бычьяго, бараньяго и куринаго. Хмъ… Лошадинаго! Здсь лошадь большаго цна иметъ.

— Да вдь старыхъ и искалченныхъ-то лошадей бьютъ.

— Это мясо покупаетъ бднаго люди, носильщики, разнощики, нищаго народъ. А я васъ свезу въ самаго лучшаго турецкаго ресторанъ, гд турецкаго офицеры и полковники обдаютъ.

Нюренбергъ сталъ что-то говорить кучеру по-турецки. Тотъ обернулъ лошадей.

— Куда это вы? спросилъ Николай Ивановичъ.

— Надо черезъ мостъ хать въ Стамбулъ. Тамъ самаго лучшаго турецкаго рестораны, а здсь въ европейскаго часть нтъ, отвчалъ проводникъ.

— Да вдь это ужасная даль будетъ. Тогда свезите насъ въ европейскій ресторанъ, сказала Глафира Семеновна.

— Нтъ, нтъ! поспшно воскликнулъ мужъ. — Согласилась, такъ ужъ подемъ въ турецкій ресторанъ. Нюренбергъ! Вали въ турецкій!

Лошади помчались обратно, сдлали съ четверть версты, свернули въ другую улицу и стали подъзжать съ Новому мосту.

— Только ужъ вы пожалуйста, Афанасій Ивановичъ, объясните тамъ въ ресторан и послдите, чтобы намъ чего-нибудь такого очень ужъ турецкаго не подали.

— Будьте покойны, мадамъ, что выбудете кушать самаго свжаго, самаго лучшаго провизія… Турецкаго кушанья очень хорошаго кушанья, но они очень жирнаго кушанья и съ много лукъ, чеснокъ, переца и паприка, но я скажу, чтобы этого приправа положили вамъ поменьше.

— Нтъ, нтъ, не надо. Попробуемъ ужъ настоящій турецкій вкусъ! воскликнулъ Николай Ивановичъ. — Съ чеснокомъ я даже очень люблю.

— О, чеснокъ и паприка очень хорошаго вещь! причмокнулъ на козлахъ Нюренбергъ.

— Любишь? Впрочемъ, теб-то еще-бы не любить! Вамъ, Нюренбергъ, нельзя не любить чеснокъ, вы изъ чесночнаго племени. Цибуля и чеснокъ, шутя замтилъ Николай Ивановичъ. — А вотъ что я его люблю — это удивительно.

— Да можетъ быть, ефендимъ, и вашего праддушка или ддушка…

— Что? Еврей? Врешь! Шалишь! Чистокровный славянинъ съ береговъ Волги Ярославской губерніи, Любимовскаго узда былъ мой ддушка. И ты этого не смй говорить. А вотъ люблю, чтобы въ щахъ блюдахъ чесночекъ былъ припущенъ. Баранина съ чесночкомъ — прелесть, свжепросольный огурчикъ съ чесночкомъ — одинъ восторгъ.

Николай Ивановичъ говорилъ, смакуя, и даже облизывался.

— А я такъ только колбасу съ чеснокомъ люблю, проговорила жена.

— Ну, вотъ видишь, видишь… Стало быть и турецкія кушанья теб будутъ по нутру.

— Ни за что на свт! Пусть турокъ изжаритъ мн кусокъ мяса въ род бифштекса — буду сть, а потомъ кофеемъ запью. А турецкихъ блюдъ — ни ни. Я ду въ турецкій ресторанъ только посмотрть турецкую обстановку, чтобы знать, какіе турецкіе рестораны бываютъ.

Экипажъ халъ по мосту, направляясь черезъ Золотой Рогъ въ Стамбулъ.

LIX

— Вотъ нашаго знаменитаго Ая-Софія во всей своего красота на гор стоитъ, указалъ Нюренбергъ съ моста супругамъ, Когда экипажъ чуть не шагомъ пробирался среди пестрой толпы, спшившей съ Селамлика домой на-турецкій берегъ Золотаго Рога.

Гигантская мечеть, окруженная минаретами, высилась во всемъ своемъ величіи надъ Стамбуломъ.

— Завтра ее можно будетъ осмотрть? спросилъ Николай Ивановичъ.