В грозный час

Наблюдаю за людьми и вижу, как сияет радостью лицо командира взвода старшего лейтенанта Сторожука. Да, ему есть чему радоваться. Ведь его подразделение только что названо в числе лучших. Да и сам старший лейтенант не раз отличался в боях храбростью и мастерством. Недаром на его груди сияют два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда». Такому действительно любая задача по плечу.

Под стать Сторожуку и другие наши командиры. Вот застыли в строю старшие лейтенанты Головачев, Ковальчук, Харитонов, лейтенанты Корягин и Шелудько. Они тоже орденоносцы. Немало боевых наград и у старших механиков-водителей полка младшего техника-лейтенанта Сашко, у техников-лейтенантов Хальзова и Букасова. Среди других вижу и взволнованные лица прославленных командиров орудий старшины Пивоварова и старшего сержанта Егорова. У Пивоварова на груди — два ордена Славы, у Егорова — ордена Красной Звезды и Славы III степени.

После зачтения приказа идем с командиром полка вдоль строя, поздравляем экипажи с закреплением за ними мощнейших в мире танков. И снова, как в первый день, удивляюсь умению В. И. Краснова говорить с людьми, находить с ними контакт.

Вот он останавливается напротив старшины Пивоварова, крепко жмет ему руку, спрашивает:

— Ну что, Николай Иванович, добавим еще звезду на ствол твоей пушки?

Прославленный мастер точного огня басовито гудит в ответ:

— Обязательно, товарищ подполковник. Только бы вот не удирали «тигры» от меня. А то аж обидно…

Пивоварова понять можно. Ведь в последнее время мы стали рисовать на стволах пушек звезды — каждая за подбитый фашистский танк. А у старшины на боевом счету — пятнадцать уничтоженных орудий врага. Танков же оказалось меньше, чем у некоторых других. Вот и обижен этим Н. И. Пивоваров, считает, что ему крепко не везет.

Командиром экипажа, а одновременно и взвода у него старший лейтенант Сторожук. Стройный, подтянутый, он внимательно прислушивается к разговору Краснова с Пивоваровым. Выбрав удобный момент, тоже вставляет слово:

— Пошлите нас, товарищ подполковник, на самое трудное дело. Не подведем, вот увидите…

Я знаю, что командир полка едва ли не больше всех любит этого взводного. Но на днях Сторожук, подобно Фисенко и Басманову, провинился: тоже демонстрировал мощь своего танка перед гражданским населением. И поэтому подполковник В. И. Краснов, хмурясь, отвечает ему:

— Это еще надо подумать, можно ли такому лихачу трудное дело доверять. Тоже мне, герой отыскался!

Все это подполковник произносит негромко, но кое-кто все же слышит его. В строю смешок. А Сторожук краснеет до корней волос, опускает голову.

— Вижу, что стыд еще не весь потерял, — продолжает Виктор Иванович. — Так уж и быть, поверю. Но если ты и в следующий раз…

— Не будет следующего. Честное слово, не будет! — твердо отвечает старший лейтенант Сторожук, и в его потухших было голубых глазах вновь вспыхивают радостные огоньки: как же, ведь командир простил его!

А мы идем вдоль строя дальше. И перед каждым танком командир полка останавливается, говорит с людьми. У него находится доброе слово для начальника связи полка капитана Н. Ф. Христова и для командира отделения автоматчиков младшего сержанта И. П. Исаева, для ремонтника красноармейца Г. С. Ванина и командира танка старшего сержанта А. Н. Андрианова.

Кстати, у машины Андрианова Виктор Иванович задержался дольше обычного. И не без причины. Ведь всем в полку было известно, что подполковник Краснов с особым уважением относится к этому старшему сержанту, ценит его за умение командовать своим экипажем, мужество в бою. И вот сейчас, расспросив Андрианова о делах, подполковник похлопал его по плечу, похвалил:

— Молодец, Анатолий Никитич! У тебя талант настоящего организатора! Вон ведь какой экипаж сколотил, любой из офицеров может позавидовать.

— Извините, товарищ подполковник, — улыбнулся старший сержант Андрианов, явно польщенный похвалой командира полка, — но вы, как вижу, по-прежнему к старому клоните.

— Точно, угадал. Снова хочу спросить: не надумал ли все-таки пойти в училище?

— А к чему это теперь-то? — вопросом на вопрос ответил старший сержант. — Война ведь, товарищ подполковник, к концу идет. А после нее, думаю, в офицерах надобность вообще отпадет.

— Заблуждаетесь, Андрианов, — укоризненно покачал головой Виктор Иванович. — Думаете, что когда побьем фашиста, то после этого все как по маслу пойдет, империалисты начнут перед нами на цыпочках ходить, беспокоить нас перестанут? Как бы не так! Уверен, что надобность в профессии защитника Родины еще ой как не скоро отпадет! Не верите? Так вам это и замполит может подтвердить. Верно я говорю, Иван Семенович?

— Правильно вам объясняет командир, — говорю Андрианову. — Смело идите учиться. Такие, как вы, армии еще долго будут нужны. Да и сами вы, судя по всему, службу любите.

— Люблю, это уж точно, — подтверждает командир танка. — Но только вот с учебой… Я вас прошу, товарищ подполковник, не торопите меня, дайте еще подумать.