В грозный час

Все еще продолжая чадить, он теперь выглядел совершенно беспомощным. Длинный ствол пушки склонился почти до самой земли. С массивной башни свисали лохмотьями клочья полуобгоревшей краски. Одна из гусениц, видимо после удара снаряда, распласталась по земле. Рядом валялись трупы фашистов в черном обмундировании с эсэсовскими знаками различия на рукавах. Это были члены экипажа «тигра». Когда танк загорелся, они пытались оставить его, но тут их настигла пулеметная очередь.

— Надо немедленно довести до всех самоходчиков, кто и как подбил этот танк, — сказал довольный осмотром Лунев. И, минуту поразмыслив, добавил: — Возьми это на себя, комиссар.

Не прошло и четверти часа, как был уничтожен еще один «тигр», но на этот раз наша радость была омрачена. И вот чем. В тот момент, когда мы с капитаном Луневым еще находились у подбитого «тигра», лейтенант В. М. Кубаевский со своим экипажем вел поединок с вражеской противотанковой батареей. Им удалось отвлечь на себя ее огонь, уничтожив при этом две пушки. Но вот вражеский снаряд угодил в корму нашей самоходки. Она загорелась. Ее экипаж, вместо того чтобы спасаться, остался на своих местах. И не просто остался. Вскоре пылающая САУ рванулась вперед, и все услышали в наушниках шлемофонов звонкий голос лейтенанта Кубаевского:

— Идем на таран! Мы идем на таран!!!

В тот момент это уже было ясно всем: самоходка Кубаевского сближалась с «тигром», как раз вышедшим из кустарника во фланг нашей батарее. Вот она врезалась в него, и мощный грохот сдвоенного взрыва перекрыл все остальные звуки боя…

Капитан М. С. Лунев, узнав подробности этого подвига, долго молчал. Потом сказал, обращаясь сразу ко всем собравшимся:

— Это был их не смертный, а звездный час. — И, обращаясь уже ко мне, добавил: — Иван Семенович, выйдем из боя, надо представить их к высшей государственной награде — ордену Ленина. Всех! И Кубаевского, и Меркулова, и Громова, и Суздалова…

Мое мнение было таким же.

* * *

А бой между тем разгорался все сильнее. Танкам тесно на этом клочке земли. Но такая скученность выгодна в первую очередь нам. Ведь в ближнем бою наши снаряды пробивали не только бортовую, но подчас и лобовую броню «тигров». И теперь они горели десятками.

К сожалению, росли потери и с нашей стороны. Вот накренилась набок и застыла на месте подбитая самоходка. Вглядываюсь в номер. По нему определяю, что это машина командира батареи старшего лейтенанта Ковальчука. Приказываю механику-водителю САУ, с экипажем которой теперь действую, замедлить ход, потому что вижу, как от подбитой самоходки к нам бежит боец.

— Комбат убит, — едва сдерживая слезы, докладывает он. — Орудие выведено из строя.

— Где остальные?

— Ушли с автоматами и гранатами вперед.

— Снаряды остались?

— Есть. Штук десять.

— Давайте их сюда.

Но тут вдруг раздался резкий голос нашего наводчика орудия:

— «Тигр» впереди!..

Он выполз из неприметной лощины. А следом за ним показались средние танки T-IV, знакомые мне еще по боям под Лепелем и Москвой. Их броню наша семидесятишестимиллиметровка, конечно, возьмет, а вот «тигра» в лоб — едва ли.

К счастью, мы не одни заметили его. Слева и справа от нас к «тигру» сразу же метнулось несколько трасс бронебойно-зажигательных снарядов. Но тот продолжал идти вперед. Мы, понимая, что наши снаряды тем более не поразят его, перенесли огонь на средние танки. Со второго выстрела удалось поджечь один из них. И тут вдруг «тигр» попятился назад.

Мы даже сразу и не поняли, что произошло, почему сдали нервы у его экипажа. Но вот рядом с нами на высокой скорости пронеслись несколько тридцатьчетверок, и все стало ясно. Т-34 к тому времени уже были оснащены 85-миллиметровой пушкой, в их боекомплекты входили и подкалиберные снаряды. И «тигровая шкура» не выдерживала их попаданий. Тридцатьчетверки с новой пушкой стали подлинной грозой для хваленой гитлеровской техники. Вот и тот «тигр», что недавно так нагло шел на нас, теперь трусливо пятился. Но уйти ему не удалось: у самого края лощины он задымил, так и не успев укрыться в ней.

— Нам бы такие пушки, — заметил по рации Лунев, увидев загоревшийся вражеский танк. — Тогда б горькими слезами плакали все эти «тигры» да «фердинанды».

Забегая вперед, скажу, что новые самоходки с такой пушкой мы вскоре получили. СУ-85 быстро обрела боевую славу. Их тоже как огня стали бояться фашистские танкисты.

Но вернемся к тому бою. Вот мимо нас задним ходом довольно быстро проследовала в тыл горящая самоходка. Остановилась в небольшой лощинке. Прошла минута-вторая, а клубы дыма над ней все не уменьшались. Потом мы заметили вывалившуюся за борт фигуру самоходчика, С земли он поднялся не сразу. Лишь отдышавшись от дыма, встал и, перебирая по гусенице руками, шатаясь, направился к переднему люку. Наклонившись над ним, стал вытаскивать оттуда механика-водителя. Потом уже вдвоем они начали сбивать пламя с горящей машины.

Запрашиваю по рации старшего лейтенанта Дубягу: кто, мол, там горит? Тот отвечает, что это раненые лейтенант Кудрявцев и механик-водитель старшина Васильев вывели из боя свою машину.