В грозный час

Далее генерал сообщил, что в районе Курской дуги гитлеровцы предприняли широкое наступление. И хотя наше командование, своевременно разгадав намерение противника, произвело мощную артиллерийскую контрподготовку, фашисты, понеся значительные потери, все же начали запланированные действия. Им даже удалось в отдельных местах вклиниться в нашу оборону.

Генерал подошел к карте и, показывая уже на ней, продолжил:

— Ближайшая задача нашего корпуса — совершить марш и 8 июля сосредоточиться вот здесь — в районе Сопрыкино, Долгая Полянка…

Затем последовало изложение задач бригадам и полкам, после чего И. Ф. Кириченко пожелал нам всем успеха и потребовал поторопиться с началом марша.

У нас подготовка к нему заняла совсем немного времени. Буквально часа через два колонна самоходок уже миновала городские окраины. Только что взошедшее солнце светило нам в спину и отбрасывало далеко вперед длинные тени от идущих машин.

Было 7 июля 1943 года. Мы тогда еще не знали, да и знать не могли, что сражение, принять участие в котором спешил наш полк, как, впрочем, и другие полки и бригады корпуса, войдет в историю как величайшее сражение второй мировой войны. А оценивая ее военно-политические итоги, историки отметят: Курская битва привела к дальнейшему изменению соотношения сил на фронте, окончательно закрепила стратегическую инициативу в руках советского командования, создала благоприятные условия для развертывания общего стратегического наступления Советской Армии. Победой под Курском и выходом советских войск к Днепру завершился коренной перелом в ходе войны[1].

Нет, не этого ожидало в ту пору руководство гитлеровской Германии. Стремясь во что бы то ни стало взять в летней кампании 1943 года реванш за сокрушительное поражение немецко-фашистских войск под Сталинградом, германский генеральный штаб спланировал наступательную операцию под кодовым названием «Цитадель», к осуществлению которой привлекались наиболее боеспособные соединения — 50 отборных дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, сосредоточенных в группах армий «Центр» и «Юг» севернее и южнее Курского выступа — одного из самых важных стратегических участков советско-германского фронта. Вражеские группировки насчитывали здесь свыше 900 тысяч человек, до 10 тысяч орудий и минометов, около 2,7 тысяч танков и штурмовых орудий, свыше 2 тысяч самолетов, причем значительную часть боевой техники составляли новейшие образцы — тяжелые танки типов «тигр» и «пантера», штурмовые орудия «фердинанд», самолеты «Фокке-Вульф-190А» и «Хеншель-129».

И вот утром 5 июля эта, казалось бы, всесокрушающая сила таранным ударом обрушилась на нашу оборону. Выдержав первый мощный натиск врага, советские войска вели ожесточенные бои, отражая одну за другой беспрерывные атаки противника. И вот теперь мы спешили им на помощь.

На первом же коротком привале к нам подошел старший лейтенант В. А. Сапунов. Ни к кому конкретно не обращаясь, а просто как бы продолжая свои размышления, сказал:

— Значит, нужны мы там. Иначе бы так не спешили…

— Давно пора, — отозвался Лунев. — А то засиделись. Так и война кончится, а мы фашиста больше не увидим.

— Увидим! И хорошо бы — через прицел…

К исходу дня поступило сообщение Совинформбюро о боевых действиях советских войск. Сразу же решили провести митинг. Как только бойцы и командиры собрались, на самоходку, заменившую трибуну, поднялся Лунев. Все повернулись к нему, замерли в ожидании. И в тишине зазвучал голос командира полка, читавшего сводку.

— «Наши войска на орловско-курском и белгородском направлениях, — отчетливо произносил он каждое слово, — вели упорные бои с перешедшими в наступление крупными силами пехоты и танков противника, поддержанных большим количеством авиации. Все атаки противника отбиты с большими для него потерями, и лишь в отдельных местах небольшим отрядам немцев удалось незначительно вклиниться в нашу оборону…»

— Вот гады, все еще прут, — зло выругался кто-то из бойцов.

Лунев приостановился, взглянул туда, откуда раздалась реплика. Кивнув головой, продолжил:

— «По предварительным данным, нашими войсками на орловско-курском и белгородском направлениях за день боев подбито и уничтожено 586 немецких танков, в воздушных боях и зенитной артиллерией сбито 203 самолета противника. Бои продолжаются…»

— Шистьсот танкив! От це гарно хлопци зробилы! — громко и радостно воскликнул высокий, широкоплечий боец-украинец.

— Да, действительно крепко бились, — поддержал стоявший рядом с ним сержант. И тут же задумчиво добавил: — Да вот только все равно жмет фашист. Видать, там у него танков тьма-тьмущая…

Вперед вышел командир 3-й батареи старший лейтенант Н. А. Дубяга. Крепко сбитый, невысокого роста, он легко взобрался на самоходку. В полку его знали все. Бывалый фронтовик, он не раз выступал перед бойцами, особенно перед молодыми, делился с ними своим богатым боевым опьтом.