«В их руках». Девичье еврейское образование в Российской империи

Даже сильнее, чем рост числа школ с совместным обучением молодых евреев и христиан, поражает феноменальный рост числа евреев, посещавших нееврейские учебные заведения. Если в 1841 году в нееврейских школах училось менее 1000 евреев, то к 1886 году их число уже составляло 35 073[273]. Речь идет почти об 11 % всех учащихся – и это в сравнении со всего лишь одним процентом с небольшим в 1853 году [Nathans 2002: 218]. Разумеется, цифры эти нужно рассматривать в контексте колоссального роста интереса еврейских общин к современному образованию, а также общего распространения просвещения в Российской империи. Тем не менее примечательно то, что все большее число семей сознавало преимущества образования и в результате отправляло своих сыновей и дочерей не только в смешанные школы, но и все чаще – в чисто нееврейские.

То, что современники полностью отдавали себе отчет в таком положении дел, видно из двух отдельных начинаний. Во-первых, евреи запрашивали и получали деньги на посещение их детьми нееврейских учебных заведений всех уровней; во-вторых, нееврейские учебные заведения запрашивали и получали деньги на обучение евреев. Уже в начале 1860-х годов одесские евреи стали истребовать средства от свечного налога на то, чтобы отправить своих сыновей или дочерей в местную гимназию или прогимназию. Речь идет о семьях, которые хотели воспользоваться возможностью слияния с окружающим населением, послать своих детей в нееврейские школы, однако не могли себе этого позволить. В результате после десятилетней переписки в некоторых местных учебных заведениях учащимся-евреям было предоставлено какое-то число субсидируемых мест[274]. Если учитывать декларируемое стремление местного и национального правительства обучать евреев русской культуре, тот факт, что на решение вопроса ушло целых десять лет, выглядит весьма красноречиво. Хотя вину можно отчасти возложить на бюрократическую волокиту, становится совершенно ясно, что не существовало внятной государственной политики касательно того, как именно можно достичь аккультурации евреев; соответственно, каждый шаг отнимал очень много времени.

Изначально одесские евреи попросили, чтобы средства от свечного сбора были потрачены на образование их детей; в итоге деньги были переданы напрямую в школы, на обучение малообеспеченных детей-евреев. Когда училище в Керчи в 1864 году запросило средства от свечного сбора на обучение девочек из бедных семей, просьбу удовлетворили всего за несколько месяцев. Училище было единственным в городе, куда принимали детей бедняков, и почти половину учениц второй смены составляли еврейки[275]. Представляется неслучайным, что к запросу от нееврейского заведения, где обучались девочки-еврейки, отнеслись иначе, чем к запросу, поступившему напрямую от еврейских семей, искавших для своих детей доступ к образованию.

Что касается действий внутри еврейской общины, то одной из первых и самых долговременных инициатив ОПЕ стало предоставление индивидуальных стипендий учащимся-евреям. Отчеты ОПЕ можно подробно изучить в архивах, они же существуют в более сжатой форме в различных опубликованных источниках[276]. Знакомство с источниками показывает, что значительное число русско-еврейских студентов, обучавшихся как в России, так и в Европе, получали поддержку ОПЕ. Из тех же фондов поддерживали и некоторое число учащихся средних школ. В обеих группах большинство составляли мужчины, но женщины являлись значимым меньшинством.

К 1870-м годам и Министерство народного просвещения, и ОПЕ не только – пусть и несистематическим образом – давали евреям деньги на обучение в нееврейских учебных заведениях; заметны также их попытки расширить еврейское содержание в учебных планах. В декабре 1866 года в министерство поступил удивительный документ от еврейской общины Екатеринослава. В письме, на котором стоят подписи ряда видных местных евреев, сказано, что в городе существует два хороших средних учебных заведения для девочек; 25 девочек-евреек посещают более престижную школу, еще 50 – вторую. Однако девочки не имеют возможности получить приличествующее нравственное и религиозное воспитание, поскольку посещать уроки христианского Закона Божьего они не могут, а соответствующего собственного курса у них нет. Авторы предлагают нанять, на средства от свечного сбора, двух учителей местных казенных еврейских училищ, которые преподавали бы еврейский Закон Божий в местных женских училищах. Просьба была удовлетворена, за ней последовали аналогичные[277].