В Иродовой Бездне. Книга 3

Брат делился всем: рассказывал о своей семье и о горячем желании остаться верным Иисусу до конца. Они стоя помолились, поцеловались, попрощались. Лева бегом побежал в зону. Его ждали больные. На душе было светло. Эта встреча с братом, это маленькое свидание — незабываемое. Лева теперь вновь и вновь чувствовал себя уже не одиноким среди людей, он сознавал, что везде и всюду есть братья и сестры, которые не отреклись от Христа, не охладели, не осуетились, но идут тернистой дорогой, и идут за Иисусом.

— Сколько их, где они? — это знает только небо. Это знает любящий Отец, Который с высоты обозревает ныне всю землю, чтобы поддержать тех, чье сердце вполне предано Ему. И среди них был Лева. И это сознание, что любящий Отец смотрит и на него и что Иисус Христос, который одесную престола Божия, ходатайствует о нем и прощает все согрешения, все нехорошее, — наполняло душу Левы глубокой верой, что ни настоящее, ни будущее, никакие жуткие годы, которые, может быть, надвигаются, не отлучат его от любви Божией. И не своей силой, не своим опытом сможет он преодолеть все предстоящее, только силой Возлюбившего.

Он раздавал лекарства в стационаре, принимал больных в амбулатории, а перед его взором стоял брат-геолог, бодрый и радостный…

Глава 17. Добрый Пастырь

«Ибо Он сказал: «Не оставлю тебя и не покину тебя». Так что мы смело говорим: «Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек»

Евр. 13, 5–6.

Работы у Левы было много, свободных минут мало. Нужно было не только лечить больных и предупреждать заболевания, но и следить за санитарным состоянием колонны. И он старался успевать везде. Наблюдение за кухней требовало непрестанного внимания. Вот поступила рыба, она весьма соленая и давать ее порциями сразу нельзя, нужно отмачивать. Чистота в бараках, борьба со вшивостью — все это требовало не только наблюдения, но и вкладывания определенной энергии. Он радовался, когда баня работала по графику, люди мылись вовремя. Но вот ломалась печь жарокамеры, это угрожало появлением вшей, и Лева бежал к начальнику, требовал немедленного ремонта печи. Появлялись покосники, противопоносных, вяжущих средств не хватало. Как быть? Он собирал кору черемухи, которая содержит вяжущие вещества, и поил поносников. Результат был хороший.

Заключенным давали газеты; выбрав свободную минуту, Лева просматривал их. И там он нашел то, что весьма порадовало его. В газетах происходило всенародное обсуждение закона о запрещении абортов. И в результате, по желанию масс, был принят закон, запрещающий аборты, как вредящие здоровью женщин и ведущие к снижению рождаемости.

«Вот, — думал Лева, — на следствии меня упрекали, что я порицал аборты, а теперь сами приняли закон против них. Кто знает, не придет ли время, когда то, что сейчас запрещено — свободно славить Бога — будет разрешено и тяжелые репрессии и обвинения верующих, как злых контрреволюционеров, прекратятся?»

Лева глубоко верил, что над всем есть Бог, который решает все. И Он постановляет и убирает, ожесточает сердца врагов Своих, как некогда фараона, и на них показывает славу Свою. Он убирает тех, которые возносятся, а смиренные идут дальше. И теперь, когда для верующих, кажется, настал конец и все густеет злоба и ненависть против них, Добрый Пастырь обещал не оставить и не покинуть, но ведет Своим нужным путем, для того чтобы истина восторжествовала.

Спать приходилось не всегда хорошо, вызывали к тяжело больным. Неприятностей было много, и нервная система Левы начала сдавать. В своем дневнике он записал: «Неврастения мешает работать». Хотелось чего-то светлого, хорошего, но ничего как будто не предвиделось…

Прибыл этап с центрального лагпункта, некоторые были нездоровы, недавно выписались из больницы и пришли к Леве на прием.

— Уж не знаю, что мне и делать, — говорил один сердечник, тяжело дыша. — Лежал я в больнице, уж какая там врач! Уж так лечила, все отеки согнала, легко стало. Потом пришел начальник санчасти — бородач и выписал нас. Уж эта врач-старушка так жалела и все говорила: «Жаль мне тебя, голубчик, очень жаль, да больше не могу держать сама». Все советы давала и даже на дорогу маслица принесла.

«Голубчиком называла, маслица принесла», — мелькнуло в голове у Левы.

— Так скажи, — обратился он к больному, — как выглядит эта женщина-врач, как ее зовут?

— Такая старенькая старушка, щеки немного с румянцем, всех голубчиками называет; а звать ее Ольга Владимировна.

— Боже мой! — невольно воскликнул Лева, — Так это Ольга Владимировна Рогге, с которой я расстался за Полярным кругом на Кольском полуострове, когда кончил первый срок заключения. Да ты не знаешь, откуда она прибыла и давно ли?

— Прибыла недавно, — сказал больной, — и с этапом с Кавказа. А до этого она была в лагерях на Севере. Сама ленинградский врач.