В кафе с экзистенциалистами. Свобода, бытие и абрикосовый коктейль

По мере этого поворота Хайдеггер уделял все больше внимания языку, Гёльдерлину и грекам, а также роли поэзии в мышлении. Он также размышлял об исторических событиях и о росте того, что он называл Machenschaft (машинизация) или Technik (техника): современные способы отношения к бытию, которые он противопоставлял старым традициям. Под «машинизацией» он подразумевал превращение всех вещей в машины: подход, характерный для автоматизации производства, эксплуатации окружающей среды, современного менеджмента и войны. При таком отношении мы нагло требуем от земли отдать все, что мы от нее хотим, вместо того чтобы терпеливо выстругивать или подгонять вещи, как это делали мелкие ремесленники и крестьяне. Мы запугиваем вещи, заставляя их отдать свое добро. Самый жестокий пример — современная ресурсодобывающая промышленность, когда на участке земли буквально извлекают уголь или нефть. Тем более что мы редко сразу же пользуемся тем, что берем, а вместо этого превращаем это в форму абстрактной энергии, которую нужно держать в резерве в генераторе или хранилище. В 1940-х и 1950-х годах даже сама материя была поставлена таким образом под сомнение, поскольку атомная технология производила энергию, которая должна была храниться в резерве на электростанциях.

Можно было бы указать на то, что крестьянин, обрабатывающий землю, также бросает ей вызов, чтобы она произвела зерно, а затем хранит это зерно. Но Хайдеггер считал эту деятельность совершенно иной. Как он утверждал в лекции-эссе «Вопрос о технике», впервые составленной в конце 1940-х годов, фермер «отдает зерно на хранение силам роста и следит за его увеличением». Вернее, так поступали фермеры до тех пор, пока не появилась современная сельскохозяйственная техника, обещающая все большую производительность. В современной работе, бросающей природе вызов, такого рода энергия не сеется, не ухаживается и не собирается; она вскрывается и преобразуется, затем хранится в другой форме, прежде чем быть распределенной. Хайдеггер использует военные образы: «Всему приказано быть наготове, быть немедленно под рукой, более того, быть там только для того, чтобы быть готовым к дальнейшему приказу».

Это чудовищный разворот — и для Хайдеггера человечество стало чудовищным. Человек — это ужасное существо: «дейнос[63]» по-гречески (это слово также фигурирует в этимологии слова «динозавр», или «ужасная ящерица»). Именно это слово использовал Софокл, когда писал о странном или необъяснимом качестве, присущем только человеку.

Этот процесс угрожает даже самой структуре интенциональности: тому, как разум обращается к вещам как к своим объектам. Когда что-то помещается «по вызову» или в «припасенность», говорит Хайдеггер, оно теряет способность быть должным объектом. Оно больше не отличается от нас и не может нам противостоять. Феноменология как таковая, таким образом, находится под угрозой из-за дерзкого, разрушительного способа современного человечества властвовать над землей. Это может привести к окончательной катастрофе. Если мы останемся одни «посреди беспредметности», то потеряем свою структуру — мы тоже будем поглощены способом бытия «состояние-в-наличии». Мы поглотим даже самих себя. В качестве доказательства этой опасности Хайдеггер приводит термин «человеческие ресурсы».

Для Хайдеггера угроза техники выходит за рамки практически обоснованных страхов послевоенных лет: выходящие из-под контроля машины, взрывы атомных бомб, утечки радиации, эпидемии, химическое заражение. Напротив, это онтологическая угроза реальности и самому человеку. Мы боимся катастрофы, но катастрофа, видимо, уже наступила. Однако надежда есть. Хайдеггер обращается тут к Гёльдерлину:

Но где опасность, там вырастает
И спасительное.

Если мы уделим надлежащее внимание технике, а точнее, тому, что техника открывает нам о нас и нашем бытии, мы сможем проникнуть в истину человеческой «принадлежности». Отсюда мы можем найти путь вперед — а это, учитывая Хайдеггера, означает возвращение назад, к истокам истории, чтобы найти в прошлом давно забытый источник обновления.

Хайдеггер продолжал работать над этим материалом в течение многих лет. Большинство из этих мыслей собралось в полную версию его «Вопроса о технике», которую он прочитал в виде лекции в Мюнхене в 1953 году перед аудиторией, включавшей физика-атомщика Вернера Гейзенберга — человека, который, безусловно, знал многое о проблематике материи и энергии.

Параллельно Хайдеггер продолжал дорабатывать другие труды, начатые в 1930-х годах, некоторые из которых предлагали более положительное видение роли человечества. Одним из них было «Исток художественного творения»[64], которое в переработанном виде появилось в 1950 году в книге Holzwege («Разговор на проселочной дороге»[65]). Там он использовал понятие, заимствованное у средневекового немецкого мистика Майстера Экхарта: Gelassenheit, что можно перевести как «отрешенность».