В кофейне диковинок

Стоило мне его увидеть, как сердце забилось вдвое быстрее. В голове у меня по-прежнему звучало «рад был угодить твоему сердцу», и ни о чем другом я думать не могла. По правде говоря, для меня наше свидание стало настоящими американскими горками, но на душе по-прежнему было тепло.

И все же я не понимала, что теперь делать.

«Есть более важные вещи. Я слишком поздно усвоил этот урок».

Я не могла отрицать, что вчера отлично провела вечер, и в то же время меня преследовала мысль, что наши с Донованом обновленные отношения движутся в никуда.

И все из-за лодки…

Поманив его к себе, я прижала палец к губам и несколько раз кивнула в сторону разворачивающейся у кассы драмы.

Донован понимающе округлил глаза, на цыпочках обошел Титуса, встал за моей спиной и стал очень внимательно рассматривать пакеты с кофе, который готовил его брат.

Роуз глянула на Титуса так, будто они только что познакомились. Скрестила руки на груди, задрала подбородок и надменно произнесла:

– Все мужчины, когда пытаются мне понравиться, приносят розы.

– Я надеялся, ты уже поняла, что я – не все. – Взяв чашку и не сводя глаз с Роуз, Титус медленно ей кивнул. И глазом не моргнул! – Что ж, Роуз, хорошего дня!

С этими словами он развернулся. Мы с Донованом, сообразив, что он наконец нас заметил, стали вертеть головами в разные стороны.

– Увидимся завтра! – Титус кивнул и нам и вышел.

Как только дверь за ним захлопнулась, я обмахнулась рукой как веером и выдохнула.

Роуз заморгала, будто только сейчас заметила, что в кофейне были и другие люди.

– Всем молчать! – рявкнула она. – Ни слова. Ни единого слова!

Я сделала вид, что закрываю рот на замок, но глаза у меня наверняка сияли, как огни маяка.

Роуз, прижав руки к щекам, развернулась и прошествовала в туалет.

Я забрала у Донована коробки.

– Как хорошо, что ты опоздал и видел все своими глазами! Будь я тут одна, мне бы потом никто не поверил.

– Расскажешь об этом хоть одной живой душе – Роуз с тебя шкуру спустит.

И то верно: спустит. Но, возможно, оно того стоит, ведь меня просто распирало от радости за нее.

Я как раз складывала коробки на стойку, когда мимо панорамного окна прошла Эстрель. Глянула на нас сквозь вуаль, дернула бровями и зашагала дальше в сторону своего магазина.

Я нахмурилась. Только бы она не возлагала на нас с Донованом больших надежд! Ведь я вовсе не была уверена, что у нас что-то получится.

– Слушай, мне надо бежать, – сказал он. – Но, может, мне удастся уговорить тебя поужинать со мной вечером? Для разнообразия – в настоящем ресторане. Можно поехать в «Галф-Шорз» или «Магнолия-Спрингз», если не хочешь, чтобы на нас глазели.

– Прости, вечером у меня заседание комиссии парков…

– А завтра?

Я сморщила нос:

– Завтра я собираю пожертвования для Дрифтвудского музея.

– Тогда в пятницу?

Я прикусила губу:

– Карточный клуб.

– Мэгги, это все из-за лодки? Я же сказал…

– Конечно нет.

Он так откровенно приуныл, что я едва не сломалась. Потому что все действительно было из-за лодки.

Я только о ней и могла думать! Даже вчера, когда мы болтали обо всем на свете, я думала лишь о проклятой лодке.

Она не выходила у меня из головы, когда я рассказывала, что происходит с папой. Когда смешила его забавными историями из жизни кофейни. Когда Донован описывал мне интересных типов, с которыми пересекался за время службы. Когда я говорила о Ноа…

Она, словно слон в комнате, маячила между нами, когда мы обсуждали его семью, работу в пекарне, которой он в юности так не хотел заниматься, Фестиваль бабочек, нашествие береговых хомячков, бардак, который развел в доме отец, полученное Авой странное письмо, блеск лунного света на воде и то, что символом штата должны были бы сделать комаров, а не северное сияние.

Лодка, лодка, дурацкая лодка!

Даже когда он проводил меня до дома, стоял на крыльце и шутил, что соседи наверняка шпионят за нами из-за занавесок, я думала только о том, что однажды он выйдет в море. Упадет за борт. И исчезнет.

Донован обнял меня на прощание и ушел в ночь, а я поняла, что мне нужно принять важное решение: продолжать встречаться с ним, зная, что ему придется отказаться от важной части жизни, – или отпустить. На этот раз навсегда.

Его мнение я знала, но мне хотелось еще поразмыслить над своим решением. Мне очень нужно было над ним поразмыслить.

– Ладно, ладно. Я понял, ты занята. – Он забарабанил пальцами по витрине. – Но знай, Мэгги: я так просто не сдамся.

Я открыла коробку с маффинами. Руки снова дрожали.

– Я подожду, – добавил Донован, не сводя с меня глаз. – Буду ждать вечно, если придется. – Он в последний раз ударил по витрине. – Увидимся позже. Мне нужно разработать стратегию.

– Какую стратегию?

– Завоевания тебя, конечно!

Он махнул мне и вышел.

Я смотрела вслед, а в голове все еще звучал его голос. Сердце билось как сумасшедшее.

Донован не понимал, что завоевал меня давным-давно. Проблема была не в том!

Я стала разбирать выпечку. Входная дверь хлопнула, и меня окатило струей жаркого воздуха, а в зал вошли Марк и Трикси Дэвис.