В кофейне диковинок

Солнце уже скрылось из глаз. На темно-фиолетовом, как распускающий лепестки ночной цветок, небе осталась лишь узкая оранжевая полоса.

– Отлично! – забыв тревоги, легко и весело ответила мама.

Переехав в Тампу с новым мужем, она не стала вновь искать должность судебного секретаря, а устроилась флористом и была очень довольна работой. Фотографии составленных ею букетов выкладывала в «Инстаграм»[6], и по снимкам сразу было видно, как она гордится своим мастерством.

– Выходные обещают быть жаркими! Сразу четыре мероприятия, притом три из них – свадьбы.

Теперь, когда тревога и напряжение схлынули, мамин голос звенел, сиял и искрился. У меня комок застрял в горле. Если бы я до сих пор страдала от припадков, она ни за что не начала встречаться с Уилсоном, ее нынешним мужем! Не вышла бы за него замуж. До сих пор работала бы на нелюбимой работе, которая позволяла трижды в неделю оставаться дома и предоставляла хорошую медицинскую страховку. Она бы ни за что не переехала! Не испытала всех этих радостей. Не жила бы жизнью, которую давно заслуживала…

Над головой закричала чайка.

– Чайка? – удивилась мама.

Я вгляделась в силуэт улетавшей в сторону моря птицы.

– По-моему, это голубая сойка.

– Когда живешь у моря, начинаешь любые птичьи крики принимать за чаячьи, – засмеялась мама.

– Представляю! – Я тоже хихикнула, чтобы она ничего не заподозрила.

– Не забываешь пить достаточно воды, принимать витамины и есть овощи?

Раньше я бы в такой момент закатила глаза, но сейчас вдруг поняла, что у меня в горле щиплет от наплыва чувств. Конечно, мамина забота порой душила, но она так многого себя лишила, чтобы быть со мной рядом… Просто потому, что любила.

– Ты же знаешь, как я отношусь к овощам, – хрипло произнесла я.

По правде говоря, с тех пор как умер Александр, я не очень хорошо следила за здоровьем – меня слишком захватили горе и чувство вины. Я пообещала себе, что впредь буду стараться больше. Ради мамы. И ради себя самой.

– Ава Лейн! – с таким состраданием заговорила мама, что меня чуть не разорвало на куски. – Не хочешь есть овощи – хотя бы пей витамины и не забывай про воду.

– Хорошо. Обещаю.

– В остальном все в порядке?

Мне вдруг захотелось признаться ей во всем. В том, что я отправилась путешествовать. Что мне ужасно захотелось жить как все. Что мне повстречалась странная бабочка и я подозреваю, что это дух Александра.

Однако, если бы я это сделала, мама бы всю ночь и глаз не сомкнула!

– Все в порядке. Правда.

– Ну ладно. Но помни, что, если с новой работой не выйдет, мое предложение еще в силе.

Мама пыталась заманить меня в Тампу с тех самых пор, как уехала из Огайо, а когда Александр умер, я едва не согласилась на ее предложение. Отказалась лишь потому, что знала: стоит мне поселиться поблизости, как она тут же возьмется за старое и станет следить за мной двадцать четыре на семь. Ни одной из нас это было не нужно.

– Я помню. Спасибо, мам!

– Звони, если что-нибудь понадобится. Что угодно!

Мы попрощались, и я нажала на отбой. Где-то вдалеке играли на скрипке. Она не плакала, как вчера, но все равно играла что-то печальное, душераздирающее.

Долго не раздумывая, я сунула телефон в карман и пошла на звук. Двигалась, словно загипнотизированная невероятным небом, шепотом волн, криками птиц и трелями лягушек. И только свернув на Эвентид-лейн, сообразила, что скрипка умолкла. Я взглянула на стоявший в конце переулка дом Деза. Свет в окнах не горел, и грузовика во дворе не было видно. Где же хозяин? Мне полагается знать?

Я уже было заволновалась, но тут за шорохом волн и стонами ветра расслышала перезвон собачьего поводка и негромкий кряколай. Прищурившись, увидела Нормана: он стоял во дворе дома напротив коттеджа Деза и вилял хвостом. Я улыбнулась. Одноэтажный дом на сваях был выкрашен в бледно-желтый и в сгущавшихся сумерках сиял, как лунный свет. Во дворе я заметила грузовик новой модели.

Подойдя к Норману, присела и позволила ему лизнуть меня в подбородок.

– Привет! – С крыльца с поводком в руках спустился Сэм. – Не думал, что увижу вас сегодня! Говорили, что вы переберетесь к Дезу только через день-два.

Он, значит, тоже уже знал всю мою историю… По крайней мере, бо́льшую ее часть.

– Я просто гуляла, увидела Нормана и не могла с ним не поздороваться. Не хотела вам мешать…

Краем глаза я уловила, что в доме Деза загорелся свет. Мгновенно обернулась. Чердачное окно светилось белым. Я изумленно заморгала, и свет тут же погас.

– Не знаю, может, в Огайо вы жили в квартале невеж, – отозвался Сэм, – но здесь у нас «заглянуть по-соседски» не называется «мешать».

Я с улыбкой вспомнила улицу, на которой выросла: белые заборчики и яблони по обочинам. В общем-то люди на ней жили вполне дружелюбные, если, конечно, не считать того случая, когда один мужчина срубил ликвидамбр[7] соседа, потому что тот протянул ветки в его двор, а ему надоело, что на газон сыплются колючие стручки. Об этом потом еще несколько лет судачили!