В когтях германских шпионов

— Потому что чужому мужчине свою спальню утром не показывают. А вы мне — чужой!

— Значит, там спрятан любовник?

— Нелепая фантазия!

— В таком случае я взгляну.

— Нет. Вы не имеете права.

— Моя сила — мое право. А я сильнее вас. Пустите!

Ирма спокойно вынула револьвер, сделав шаг назад. Флуг невольно попятился. Кружочек дула слишком назойливо сверлил воздух.

— Вот каким языком вы со мной заговорили! Хорошо же! Я теперь не сомневаюсь в вашей измене. Но помните, графиня, помните! Мстить мы умеем, как никто! А по отношению ренегата — мы вдесятеро беспощаднее. Пока до свидания! Мы еще побеседуем. Я потребую от вас полный отчёт и все мои телеграммы. До скорого свидания!

Он ушёл, хлопнув дверью.

Графиня вернулась к Вовке расстроенная, бледная. Искусственный подъем упал. Она готова была расплакаться.

— Не волнуйся, моя дорогая, — утешал ее Вовка. — Я сию же минуту позвоню к Арканцеву, он позвонит генералу Добычину, и мы сегодня же арестуем этого мерзавца.

10. Флуг-фантомас

Но Флуг не из числа тех, кого можно арестовать в любую минуту. Особый инстинкт помогал ему. Инстинкт вечно травимого хищника. Этот самый инстинкт внушил Флугу тотчас же, после принявшей такой неожиданный оборот беседы с графинею, покинуть отель. Сперва на несколько часов, а там уже будет виднее.

Флуг не сомневался, что Ирма лжет, всем существом своим лжет. Во-первых, она изменница, ренегатка, передавшаяся в неприятельский лагерь, а, во-вторых, у неё в кровати лежит какой-то новый, пока еще неведомый ему любовник, и, без сомнения, он — главная и, пожалуй, единственная причина измены, потому что в смысле вознаграждения Ирма безусловно прогадала. Никто в мире не оплачивает агентов своих так щедро, как немцы.

К профессиональной ревности Флуга присоединилась еще и мужская. Он, Флуг, суливший ей все могущество своей тайной обаятельной власти, в конце концов, дурак дураком, отвергнутый, нежеланный, а её простыни (он так и думал «простыни») греет кто-то другой!

— Нет, дунайская сирена! Этот номер вам не пройдет! Не пройдет вдвойне. И вы заплатите по двойному счету! Флуг взыщет с вас, как обманутый начальник — раз и как отвергнутый мужчина — два. И расплата будет не на жизнь, а на смерть…

Он ехал с комфортом, отлично выспался, но вагон — все же вагон. Ему хотелось отдохнуть, принять ванну, разобраться в вещах и часок-другой побездельничать, что всегда так приятно после долгого пути. Но звериный инстинкт нашёптывал: «Берегись, берегись, великий инквизитор»!..

И «великий инквизитор» внял дружественному шепоту. Наскоро захватил самое необходимое, на случай обыска наиболее компрометирующие бумаги сунул в портфель и, перекинувшись парою многозначительных фраз с упитанным директором «Семирамиса», исчез. Не уехал, а именно исчез.

Но в течение всего дня, долгого летнего, нетерпеливый и властный голос чей-то раз двадцать требовал к телефону директора. И директор, вся и всё бросая, спешил на зов. Выяснилось, что приняты самые тщательные меры к удачнейшему аресту Флуга. Все ходы и выходы «Семерамиса» охранялись цепью из наиболее энергичных агентов. Местный пристав, нервный, озабоченный, наведывался несколько раз в контору, и тучный директор, распластываясь перед ним в лепёшку, нёс с три короба всякой вздорной чуши, уверяя, что священным долгом своим считает выдать с головою такого опасного субъекта, как Флуг. Если б он знал, что это за чудовище, — ни под каким видом не пустил бы его в свой «дом»! Он так дорожит безукоризненной репутацией своего «Семирамис-отеля»!..

Флуг исчез и не появлялся больше. Как в воду канул! Никаких следов не могла найти вся поднятая на ноги полиция Петрограда. А между тем он был здесь, где-то близко, не только не скрывая этого, но даже бравируя своей неуязвимостью.

Ежедневно Ирма получала от Флуга письма, где проклятия и угрозы чередовались у него с бранью. Он поносил графиню за измену, клеймил ее грубым оскорбительным для женщины, как удар кнута, словом и пророчил страшную месть. Он запугивал бедную женщину.

«Бойтесь, трепещите! Тенью вашей буду преследовать вас. И в любой момент, когда захочу, постигнет суровая, заслуженная вами кара. Все ваши друзья вместе взятые не спасут и бессильны защитить вас. Теперь на Сергеевской и на Морской узнают истинное лицо Ирмы Чечени!..»

Таково было приблизительное содержание этих писем, варьируемых ежедневно все на разные лады. Они жгли ей руки, но она их читала, читала, волнуясь и трепеща. Вовка успокаивал ее:

— Нечего бояться! Этими угрозами он пытается тебя загипнотизировать. Он сам в положении затравленного волка.

— Ах, ты не знаешь его…