В когтях неведомого века

Вошедший был закутан в длинный плащ до пят, а на голову поверх капюшона нахлобучил еще и широкополую шляпу с висячими полями. Если бы не малиновый звон золотых шпор, выдававший их обладателя при каждом шаге, инкогнито было бы полным. Даже обычный эскорт телохранителей его сегодня не выдавал.

— Доброе утро, ваше величество, — вздохнул Арталетов в третий раз за сегодняшнее утро, приподнимаясь и принимая более-менее вертикальное положение. — Это ничего, что я вас узнал?

— Ничего-ничего, лежите. — Король, грузно опустившись на печально крякнувший табурет и нацеживая из бутылки в пустой бокал добрые «ноль семь» вина, вкусом похожего на портвейн «три семерки», метко швырнул свободной рукой на боек одной из кирок свой первый головной убор, откинул второй и остался, можно сказать, с непокрытой головой — в небольшом лавровом венке с листиками из червонного золота. — И что же меня выдало сегодня?

— Ничего, ваше величество, — умолчал про предательские шпоры узник, решив подыграть царственному шалуну. — Просто моя интуиция…

— Ага! — торжествующе промолвил Генрих, сдвигая венок на затылок и отхлебывая одним глотком сразу половину содержимого емкого сосуда. — Все-таки грош цена правителю, который не в состоянии, оставшись неузнанным, по примеру халифа Гарун-аль-Рашида из восточных сказок, держать свою чуткую длань на пульсе народа… Что за дрянь вы пьете, шевалье? — перебил он сам себя, выплескивая в угол остатки вина и громко щелкая пальцами: — Эй, человек!..

Через пять минут стол был накрыт свежей льняной скатертью и сервирован в стиле натюрмортов «малых голландцев», причем несколько объемистых корзин с фруктами и бутылками самой благородной степени запыленности ждали своей очереди в коридоре, видимые в приоткрытую «для воздуха» дверь. Прислуживал за столом двум трапезничающим приятелям сам заместитель коменданта Бастилии почтенный месье Шатильон, ради такой чести забывший про свои застарелые подагру, геморрой и радикулит, а заодно уж и про склероз. На его месте должен был оказаться, конечно, сам комендант, но, к сожалению, тот уже полмесяца занимал одну из подвальных камер своей тюрьмы, а король пока еще не решил, кому даровать вакантное место, весьма, замечу, престижное и хлебное.

— Вот это настоящее порто, я понимаю! — нахваливал король вино, по мнению Георгия, которое он не слишком спешил обнародовать, ничем не отличающееся от только что забракованного; более того, они, похоже, были разлиты из одной и той же бочки. — Сразу видно, что вас тут, пользуясь вашей неопытностью в экологии[82], бессовестно обманывают! Придется мне, я чувствую, навести порядок!..

Зная крутой характер Генриха и его пристрастие к радикальным мерам, невинно пострадавшие от которых, к сожалению, не могли уже никому пожаловаться, кроме Святого Петра, Арталетов поспешил перевести разговор на более нейтральную тему.

— А что это у вас, сир, на голове? — с невинным видом спросил он, прихлебывая из золотого кубка, несомненно сделавшего бы честь любому из олимпийских чемпионов. — Сейчас так носят?

— Где? — испуганно зашарил король по поросшей непокорными кудрями макушке. — А-а, это…

Золотой венок действительно поражал своей филигранной работой. Если бы не солидный вес червонных веточек, листья на них вполне можно было принять за знакомые каждой российской домохозяйке, когда-либо готовившей суп, то есть лавровые.

— Челлини[83]? — с видом знатока поинтересовался Арталетов.

— Берите выше — Дюве[84]! — небрежно похвастался Генрих, подметив неподдельный интерес, с которым его визави разглядывал безделушку. — Выиграл намедни в кости у Гайка Цезаряна… Составили банчок у Вероники-Модницы, а во втором кону ему и не пофартило!..

— Возомнил, понимаешь, после ваших, шевалье, рассказов, что и впрямь римский император… — продолжал объяснять король, ловко вскрывая очередную бутылку при помощи позаимствованного из коллекции Георгия стилета. — Теперь усиленно обзаводится всеми необходимыми атрибутами. Впрочем, если вам нравится — могу подарить! Или, еще лучше, давайте метнем кости…

— Спасибо, ваше величество! — поспешно возвратил украшение Георгий. — Мне уже, сами понимаете, ни к чему…

— Ну, как знаете… — Разочарованный монарх криво нахлобучил венок на макушку. — Я ведь так, по дружбе предложил… Кстати, — сказал он после непродолжительной паузы, в течение которой бутылочное войско на столе несколько поредело, и жестом отослал престарелого «официанта», — я ведь вот по какому поводу пришел…

Георгий, подавшись вперед и упершись локтями в стол, весь обратился во внимание, что, учитывая объем выпитого, было непросто.

— Не дело, знаете ли, дворянину, — проникновенно начал король, тоже заговорщически склоняясь вперед, — быть зажаренным, словно каплун на вертеле повара-неумехи…

— А что вы можете предложить взамен? — заинтересовался Арталетов, с замиранием сердца думая про себя: «Неужели амнистия?»

— Предлагаю настоящую дворянскую смерть! Смерть от меча! Гревская площадь, опытный палач, вж-ж-жик, и готово! Вы даже почувствовать ничего не успеете…