В конце пути

Тогда Чарли сомкнул глаза, сомкнул губы и не произнес ни слова.

Потом он лежал на полу, разглядывал выбитый зуб. Пузырь спросил: «Что такое Смерть?», и Чарли закричал, завизжал, брызгая кровью изо рта Пузырю в лицо.

– Он – это ты! Он – это ты, он – это я, он – это мы все, Смерть в каждом из нас в каждом человеке который убивал в каждом ребенке который рождался он это мы он человечество он в каждой секунде каждых часов он в каждом атоме во вселенной он это ты!!! Ты – Смерть, ты – Смерть, и я тоже, ты убиваешь, и я убиваю, и мир меняется, и мы все умираем, все умираем и бежим от этого, ты бьешь меня, потому что тебе страшно до чертиков, так бей же! Бей! Лупи меня, мать твою, потому что ты не понимаешь, потому что ты не поймешь, поэтому давай бей! Бей, если это прогонит твой страх, лупи меня! Бей, потому что ты всю свою долбаную жизнь знал, что такое Смерть, но у тебя никогда не хватало мужества увидеть!

Чарли упал навзничь, воздуха в груди не осталось, и Пузырь довольно долго стоял молча – жевал, стрелял глазами в сторону невидимого наблюдателя. Затем, по незаметному для Чарли сигналу, Пузырь поднял вестника, усадил на стул, будто тряпичную куклу, и предложил:

– Жвачку будешь?

Чарли помотал головой.

– К тебе тут скоро люди придут, поговорить. – Пузырь двинул к дверям.

Чарли чуть повернулся, пытаясь разглядеть Пузыря против света.

– Ты его уже видишь? – прошептал Чарли, не утирая бегущей по подбородку крови. – Видишь? Слышишь его поступь? Ты видишь?

Пузырь вытаращил на Чарли глаза и, похоже, вздрогнул.

Вошли двое мужчин и женщина. Один говорил с восточноазиатским акцентом, остальные – с французским.

Разложили на столе бумаге.

– Если вы подпишете вот здесь… У вас есть влажные салфетки, а то у него кровь… Спасибо. Итак, поставьте подпись здесь, и еще здесь, и… Да, ничего страшного, не переживайте, сойдет. Дальше: вам нужно в туалет? Нет? Точно? Можно еще влажных салфеток, он немного… Спасибо. Нет аллергии на гипс? А на латекс? Хорошо. Что ж, большое спасибо, на этом, пожалуй, все… Удачи.

Они ушли.

Мужчина в белой рубашке, забрызганной кровью Чарли, погасил прожектор, который бил в глаза, и включил верхние флуоресцентные лампы. От неожиданной перемены освещения Чарли съежился, потом разглядел, что комната маленькая – намного меньше, чем он представлял, – а над дверью висит знак «Запасной выход». Мужчина со смущенной улыбкой протянул полиэтиленовый пакет с белым комочком внутри. До Чарли дошло не сразу.

– Ваш зуб, – с той же неловкой улыбкой пояснил мужчина. – Говорят, если держать его в молоке, он лучше сохранится.

Потом на голову Чарли натянули мешок – похоже, в последний раз.

Глава 103

– Наш мир, я озираюсь и вижу столько любви…

– Мы маловеры, но у нас нет необходимости высмеивать глубокие убеждения других.

– Я не вправе высказывать мнение о чьей-то сексуальной жизни.

– Все мы дети этого мира, все до единого.

– Мы возведем новый Иерусалим.

– Брак – не единственная возможность. Когда меня переполняет любовь, я выплескиваю ее на себя, на вас, на каждого человека…

– Исследования дарят нам столько же знаний о себе, сколько и вселенная…

– Пришло время перемен.

– Красота обладает ценностью; красота воплощает в себе человечность.

– Это начало новой жизни.

– Мы уже многого достигли, очень многого.

Глава 104

Чарли

открыл глаза.

Он лежал на обочине дороги.

Это было хорошо.

Чарли теперь любил на чем-нибудь лежать.

Стрекотали насекомые.

Он вдохнул запах прелой листвы.

Увидел темноту.

Ощутил асфальт.

Прохладный ночной ветерок шелестел листвой.

Чарли решил перекатиться на бок.

Передумал.

Неподалеку просвистела машина, замедлила ход – похоже, у дорожного ответвления, – повернула и помчала дальше.

Чарли

ждал.

Еще одна машина. Ослепительный свет фар, машина тормозит, останавливается, мотор не глушат, открывается дверь, хлопает, шаги, женский голос, и другой голос:

– Господи, он живой? Вы живы, мужчина?.. Он умер?..

Не умер, слава богу, господи, звони в «Скорую», набирай девять-один-один, господи, так, дай я взгляну, не двигай его, вдруг шея сломана, мистер, мистер, вы можете?..

Чарли закрыл глаза, улыбаясь темноте.

Больничная палата.

Когда Чарли смог говорить, то назвал номер Милтон-Кинс – кое-как промычал его разбитыми губами.

Чарли дали воды, потихоньку, маленькими глоточкам.

Когда он смог говорить вновь, то попросил телефон, и одна из нашедших Чарли студенток предложила свой, а Чарли сказал, что звонок международный, и будет дорого, но девушка затрясла головой и твердо заявила:

– Если дома вас любят и ждут, вы должны позвонить и успокоить.

Чарли набрал Эмми.

Гудки шли, и шли, и шли, никто не отвечал.

Он попробовал еще раз.

Нет ответа.

Чарли, весь дрожа, вернул телефон спасительнице.

– Позвоните чуть позже, – ободрила она. – Обязательно позвоните.

Чарли кивнул и закрыл глаза, чтобы поспать, и вспомнил о другом номере, и попросил набрать его.

Патрик прибыл на следующее утро, в девять. До его приезда спасительницы наотрез отказались покидать Чарли.

– Мистер, вы попали в беду, а мы людей в беде не бросаем, в наших краях так не принято.

Патрик принес цветы.