В краю несметного блаженства

Вех надумал пройтись к библиотеке, заглянуть в её и взять себе что-нибудь почитать: он уже не помнил, когда последний раз сидел за интересным текстом и с удовольствием погружался в его богатое содержание. Погода была зимней, холодной. Ноябрьский период, на протяжении которого температура постоянно скакала от положительных до отрицательных величин, прошёл, и впереди ожидались три месяца устойчивых морозов, несмотря на то что теплоплиты делали своё дело и нагревали улицы, попутно избавляя их от снега. Но сейчас снега не шло, было сухо. Вех свободно шагал по тротуару.

Неподалёку от соседнего дома собралась кучка людей. На бордюре был припаркован электромобиль медицинской службы. Два медработника в толстых синих куртках одновременно расталкивали зевак и возились с большим чёрным мешком… Парень не хотел вмешиваться в ненужную ему деятельность и становиться частью толпы, но всё же свернул с тротуара и пошёл правее, на противоположную сторону дороги. Недолго думая он протиснулся к медработникам. За такую наглость ему чуть не отдавили ногу.

– Добрый день, я из Центра Послесмертия, – представился Вех. Закончив вместе со своим товарищем погружать чёрный мешок в салон, один из медработников повернулся к парню лицом и протянул ему ладонь.

– Из Послесмертия, паренёк? – улыбчиво повторил дядя. На вид он годился Веху в отцы и носил зигзагообразные серые усы. – Может, тогда отнесёшь трупик прямиком к себе на работу, а мы освободимся от лишней езды?

– Трупик? – Вех глянул на мешок.

– А ты думал, мы тут мусор по обочине собираем?

– Я ничего не думал… Как всё произошло?

– Телевизор включал? Радио слушал? Всему причиной служит вчерашняя речь «вождя» о твоём послесмертии. Люди посходили с ума после его слов о том, что можно спокойно себе умирать и ни о чём не думать. Выпрыгивают из окон. Массово. Это далеко не первый, не сотый и, скорее всего, даже не тысячный случай в столице. Медицинская служба перегружена, морги – переполнены. Тела сжигают без разбору. Мы теперь не спасатели, а уборщики. Приезжаем на вызов, соскребаем с асфальта тело, по частям его кладём в мешок и отвозим в морг.

– Эй, болтун, ты ехать собираешься или будешь до вечера давать интервью? – раздалось ворчание с водительского сиденья.

– Мне пора, – попрощался работник и сел спереди подле водителя.

Электромобиль съехал с бордюра и двинулся вперёд по длинной улице. Люди разошлись, а на месте их скопления, на асфальте, растекалось бурое пятно. Вех поморщился, ушёл с этого места и вернулся на тротуар. За всю дорогу до библиотеки он наблюдал схожую картину (электромобиль медслужбы, собравшихся вокруг электромобиля граждан и чёрный мешок с телом, выпавшим из дома) как минимум пять раз. Вместо рельсобусов по широким дорогам во всех направлениях разъезжали «красные кресты».

В двух километрах от библиотеки, там, в районе, где располагались страшные кирпичные коробки, Вех запечатлел момент с самим падением. Мужчина в белой рубашке, видимо проживавший в одном из этих старых красных домов, сумел пролезть в мелкое окошко и попасть на маленький участок крыши. Он дрожал и покачивался. Он что-то кричал, но едва ли его отчаянные слова доносились до пары дюжин людей снизу, которые вовсе не пытались ни отговорить его от прыжка, ни проникнуть к нему в квартиру, ни схватить и занести безумца обратно внутрь. Все, наоборот, отошли подальше, прямо на дорогу, дабы в случае чего не быть раздавленными и иметь возможность лицезреть дикую сцену с удачного ракурса. И вот – это произошло. Вех стоял далеко, на другой стороне. В последнюю секунду он затрясся, зажмурил глаза и вместе с этим отвернулся от кирпичного дома. Больше он туда не смотрел. К горлу подкатил ком. Люди охали.