В краю несметного блаженства

– Кризис средних лет, – скрепя сердце ответил доктор Брайан, когда Вех спросил о его угнетённом состоянии. – Я долго скрывал мучительную потребность копания в самом себе, но с недавних пор у меня не осталось сил, чтобы улыбаться сквозь боль, пафосно ораторствовать во время исследований и не замечать того, что со мной творится. Сперва ушла Ренда, теперь меня избивают безумные дети-садисты, а что будет далее? Меня убьют? Посадят на цепь? Что-нибудь сделают с моими родителями? Так жить невозможно, Вех. Я не нахожу себе места в этом мире. Я работаю в Центре Изучения Послесмертия и не понимаю, над чем работаю, не понимаю, какова наша цель. Мы давным-давно выявили основные характеристики послесмертия, как оно проявляется и как устроен мир, в который попадают умершие. Дальше ничего не развивается, за исключением экситантина и пластин. Чего от нас хотят? К чему эти многочисленные исследования? Для галочки?

Вех принялся успокаивать доктора, тем не менее согласившись с некоторыми его умозаключениями:

– Тише-тише, нас могут услышать. Не стоит устраивать паники.

– И пускай услышат! Начальство должно знать, что персонал находится в замешательстве и не имеет былой тяги к работе! Я устал терпеть…

– Доктор Брайан, на самом деле я, как и вы, также задавался вопросом о целесообразности экспериментов с послесмертием, вернее, меня к этому вопросу подтолкнули… Мы можем действовать умнее, гораздо умнее, чем нытьё и недовольство. Почему бы нам не наладить контакт с начальством и не спросить лично о дальнейших перспективах по поводу послесмертия? Они не откажут нам в ответе, не смогут ускользнуть, ибо это выйдет слишком дорого для их кристально чистой репутации. Когда у нас следующее собрание, совещание, вы не знаете?

– Не знаю, ничего не знаю. Всё начальство сейчас перевёрнуто вверх тормашками и собирается сменяться. Я слышал об этом маленькими кусочками.

– Сменяться? Чёрт, что же происходит?.. Значит, обратиться пока не к кому. Остаётся только ждать.

– Не знаю, насколько хватит моего ожидания. Я уже не выдерживаю… – мрачно заключил Хемельсон и продолжил работу.

День сменился вечером. Вех перед приходом гостей не стал менять своего спортивного костюма, а помог Рокси накрыть небольшой и небогатый на кушанья стол (так как ожидал, что гости не задержатся надолго) и подготовился прежде всего морально. Ему не хотелось отпускать Рокси, потому что они вместе прижились и стали как бы привлекательным друг для друга дополнением, благодаря чему важно было накидать в голове набор нужных фраз и не опозориться. Этим Вех и занимался.

– Ты готов? – спросила Рокси, подойдя к нему со спины и без всяких стеснений поцеловав его в приоткрытую шею.

– Ты тоже не подведи, – серьёзно ответил он. – Выгляди естественно.

Гости постучали. Парочка обомлела и побежала открывать. Вех прикрывался за спиной девушки, не желая спугнуть родителей в первые же секунды.

В дверь вошла очень высокая женщина в очках, а за ней – очень высокий мужчина, да ещё и крепкого телосложения. Он поприветствовал Веха.

– Дон как-то странно выглядит, – опрометчиво высказалась женщина, не успев осмотреть парня и занимаясь развязыванием шнурков на высоких ботинках. Когда она сняла обувь и уже по-настоящему вгляделась в лицо, перед ней стоявшее, то побледнела и ахнула: – Так это не Донован!

– Наверное, дружок его, – басистым голосом предположил папаша, сам не понимая, кто же перед ним стоит.

Вех ощущал: ситуация почти достигла своего предела, и сейчас на него посыплется шквал вопросов. Ни секунды не медля, он включился в разговор и развеял смуту:

– Да, вы правы, никакой я не Донован. И больше ему не друг. Хотите всё узнать – проходите в ванную комнату, мойте руки и присаживайтесь за стол.

Гости послушно выполнили все действия и уселись за тарелками. Вех сел прямо напротив них. Рокси села посередине обеих сторон. Можно было подумать, что она – обвиняемый, сидящий за решёткой, слева от неё – судья и его секретарь, а справа – адвокат, неуклюжий и переживающий за исход дела Вех. Кстати, по поводу суда: отец Рокси признался, чтобы прервать молчание и начать какой-никакой диалог, что работает в районном суде; свою же профессию он не назвал.

– Подожди, – прервала его женщина. – Я до сих пор ничего не поняла. Почему мы беседуем с каким-то незнакомым мальчиком, почему мы сидим в неизвестной квартире, и где Донован, ухажёр нашей дочери? Что происходит?

Веху пришлось начать говорить:

– Я хочу объявить, что Донована сегодня нет и не будет. Стойте! Не перебивайте меня! Я всё сейчас вам изложу. Хотите знать правду, хотите? Слушайте: любовник вашей дочери и мой некогда лучший друг – Донован – недавно отчалил в Орган Социальной Реабилитации на целый год! Вы представляете себе? Нет? Чего это вы скорчили такие лица?