В краю несметного блаженства

За пятнадцать минут Вех настрочил маме письмо, в котором изложил, что всё с ним хорошо, что случай с кинопремьерой он достойно пережил, что он вышел на работу, и сам задал ей несколько встречных вопросов. Про Ролгада он отвечал неохотно и боязливо, ибо сам не до конца понимал, как такое могло произойти и что с полученной про своего отца информацией делать. К тому же, к своему удивлению, он усомнился в самой достоверности маминых слов. Он сохранил в памяти тот дикий эпизод с кучей картин в её квартире и понимал, что Элла перенесла разлуку с Ролгадом не без психических потерь, но всё-таки сумасшедшей он её не считал. В итоге он написал ей: «Даже не знаю, как отреагировать на это отцовское письмо. Советую не делать поспешных выводов. Быть может, правда вскроется лишь со временем. Ежели тебе действительно написал настоящий Ролгад, то это в корне меняет нашу семейную историю. Подожди чуть-чуть, всё узнается. Я верю тебе».

II.

Теперь и о работе Веха, о его первой рабочей неделе. В преддверии новой недели, 5 ноября, на форуме Центра Послесмертия, за изменениями которого парень наблюдал с особым пристрастием (потому что ему было важно знать, продолжит ли он работать или останется дома), появился баннер о том, что Центр работает в том же графике и что сотрудникам, несмотря на сложную обстановку в городе, всё же необходимо выйти на работу. О случаях невозможности выхода кого-либо на работу предлагалось сообщать заранее.

Тем временем город стал поспокойнее. Массовые волнения прекратились, но их очаги порой давали о себе знать и снова вспыхивали. Демонстранты, наполненные желанием узнать, кто стоит за созданием жуткой кинопремьеры, собирались в кучу и начинали свои шествия, но шествия эти рассасывались сами по себе либо же их разгоняли (но уже без крайнего ожесточения) надзорщики. Несмотря на это, центр города был перекрыт чуть более чем полностью. Любое скопление людей более десяти человек немедленно пресекалось. По улицам разъезжали броневики, вдоль улиц были расставлены высокие ограждения и посты Надзора. На некоторых остановках рельсобусов была установлена усиленная охрана, которая проверяла пассажиров на наличие запрещённых предметов. Некоторые центральные станции флайтеров пришлось закрыть, а те, что продолжали работать, были окружены тоннами сотрудников всех званий, подразделений и штабов.

Никто не собирался давать объяснений произошедшему в кинотеатрах. Средства массовой информации как бы обитали в своём собственном розовом мире и потому преподносили информацию о случившемся в крайне поверхностном виде, не углубляясь в суть дела. Мол, случилось и случилось, а всему виной был объявлен взлом кинотеатров некой группой хакеров-заговорщиков, о которых, тем не менее, ничего не было известно и только предстояло узнавать. На вопрос: «Как хакеры, даже если они знатоки своего дела и исключительные профессионалы, смогли организовать съёмку подобного материала в стране, ведь на производство подобного непременно было затрачено много сил и ресурсов?» отвечали со спокойствием, что никаких съёмок-то и не было и что весь фильм – это блестящая компьютерная графика, поскольку лица актёров, успевшие засветиться в фильме, не присутствуют ни в одной государственной базе данных.

В Центре Послесмертия, когда Вех пришёл на работу в понедельник, ещё до официального извещения о нововведениях царила атмосфера приближавшихся перемен. Популярный фонтан в вестибюле куда-то подевался, что озадачило Веха и привело его к вопросу с нотками ностальгии: где же теперь собираться людям? Самих же людей было на порядок меньше: Центр фактически пустовал. Обычно спустя пять минут с момента входа в Центр от людского шума начинало закладывать уши, сейчас же уши закладывало от непредвиденного затишья. Изредка раздавалось раздражительное шуршание подошв или лошадиный цокот каблуков. Никто ни с кем не разговаривал. Белые халаты, как призраки, носились по кабинетам и своим безмолвием вводили в состояние безвыходного отчаяния.

На третьем этаже всё было куда хуже: досюда звуки вообще не доносились. Даже собственные шаги приглушались и переставали звучать. «Будто в звукоизоляционную камеру попал», – мрачно подметил Вех.

Он увидел единственного живого человека – Кейт. Кейт пересекала коридор по диагонали и вроде бы возвращалась к стойке администрации. Она не была одета в нарядный синий костюм, как ранее, а была укутана в бесцветные тряпки, плотно прилегавшие к её телу. Создавалось впечатление, что ей было не во что одеться и по неволе пришлось напялить на себя всё, что хоть как-то можно было использовать в качестве одеяния. Кейт увидела выходившего из лифта Веха, но проигнорировала его и продолжила идти, куда ей было надо. Зато Вех обратил на неё внимание, подбежал к ней, повернул лицом к себе и спросил, поздоровавшись:

– Это точно вы? Вас прямо-таки не узнать.