В кварталах дальних и печальных

Я по снам по твоим не ходил
и в толпе не казался,
не мерещился в сквере, где лил
дождь, верней — начинался
дождь (я вытяну эту строку,
а другой не замечу),
это блазнилось мне, дураку,
что вот-вот тебя встречу,
это ты мне являлась во сне
(и меня заполняло
тихой нежностью), волосы мне
на висках поправляла.
В эту осень мне даже стихи
удавались отчасти
(но всегда не хватало строки
или рифмы — для счастья).

2000

«Зеленый змий мне преградил дорогу…»

Зеленый змий мне преградил дорогу
к таким непоборимым высотам,
что я твержу порою: слава богу,
что я не там.

Он рек мне, змий, на солнце очи щуря:

— Вот ты поэт, а я зеленый змей,
закуривай, присядь со мною, керя,
водяру пей.

Там, наверху, вертлявые драконы

пускают дым, беснуются — скоты,
иди в свои промышленные зоны,
давай на «ты».

Ступай, — он рек, — вали и жги глаголом

сердца людей, простых Марусь и Вась,
раз в месяц наливаясь алкоголем,
неделю квась.

Так он сказал, и вот я здесь, ребята,

в дурацком парке радуюсь цветам
и девушкам, а им того и надо,
что я не там.

2000

«Отмотай-ка жизнь мою назад…»

Отмотай-ка жизнь мою назад
и еще назад:
вот иду я пьяный через сад,
осень, листопад.

Вот иду я: девушка с веслом

слева, а с ядром —
справа, время встало и стоит,
а листва летит.

Все аттракционы на замке,

никого вокруг,
только слышен где-то вдалеке
репродуктор, друг.

Что поет он, черт его поймет,

что и пел всегда:
что любовь пройдет, и жизнь пройдет,
пролетят года.

Я сюда глубоким стариком

некогда вернусь,
погляжу на небо, а потом
по листве пройдусь.

Что любовь пройдет, и жизнь пройдет,

вяло подпою,
ни о ком не вспомню, старый черт,
бездны на краю.

2000

«Гриша-Поросенок выходит во двор…»

Гриша-Поросенок выходит во двор,
в правой руке топор.
«Всех попишу, — начинает он
тихо, потом орет: —
Падлы!» Развязно со всех сторон
обступает его народ.

Забирают топор, говорят: «Ну вот!»

Бьют коленом в живот.
Потом лежачего бьют.
И женщина хрипло кричит из окна:
«Они же его убьют».
А во дворе весна.

Белые яблони. Облака

синие. Ну, пока,
молодость, говорю, прощай.
Тусклой звездой освещай мой путь.
Все, и помнить не обещай,
сниться не позабудь.

Не печалься и не грусти.

Если в чем виноват, прости.
Пусть вечно будет твое лицо
освещено весной.
Плевать, если знаешь, что было со
мной, что будет со мной.

2000

«Рубашка в клеточку, в полоску брючки…»