В лабиринтах судьбы

— Горит? — поинтересовалась Галя.

— И горит, и растворяет, и прижигает. Горилка на все сто. — Шпак с гордостью похлопал по бутыли. — Мой старшина три раза перегонял. Специально по такому случаю.

До наступления Нового года успели опрокинуть не по одной порции огненной воды. Скованность исчезла, и разговор покатился, что снежная лавина с горы. В палатке висел дым коромыслом. Курили все, даже женщины, и никого из офицеров это не удивляло. Всем всё было понятно: война, кровь, грязь, желтуха, тиф, смерть. Этот набор щедро распространялся на весь ограниченный контингент без исключения, будь то мужчина или женщина. Только вторых всячески старались оберегать первые, и война для них имела менее страшные тона.

Через час поднялся такой шум и гвалт, что трудно было понять, кто с кем разговаривает и о чём.

Ровно в двенадцать часов все собравшиеся встали и с мощным криком «Ура!» неистово звякнули стаканам. Мужчины выпили залпом, а женщины медленно, маленькими глотками, не морщась, тянули гадко пахнущую жидкость, будто в их стаканах был налит сладкий сироп.

— Как так можно, Света? — скривившись, спросил у рядом сидящей блондинки узкоплечий капитан азиатской наружности. — Цедите сквозь зубы, как приятный эликсир. Бр-р-р! Ни в жисть не смогу!

— Женщины, к вашему сведению, всегда способны на большее, чем мужчины, — поучительно вымолвила захмелевшая Света.

— Ну, уж, конечно, — съязвил Костя Даничкин. — Орёте мамочку, когда надо и не надо. Ни одна баба пока ни разу ещё не рожала без криков.

— А ты сам рожал? — спокойным голосом спросила третья из присутствующих здесь медсестёр. Её звали Элла. Она держалась в компании уверенно, много не болтала и выглядела эффектно, нежели её боевые подруги. Изредка она обводила всех сидящих изучающим взглядом и дольше всех её карие глаза останавливались на Сергее Жигарёве.

«Шрамы изучает, что ли? — подумал он. — Сейчас, вероятно, начнёт интересоваться, где это меня так угораздило».

Сергей тоже несколько раз взглянул на Эллу в упор, и вдруг его осенило: она чертовски похожа на его жену Катю. Тот же нос, такой же овал лица и чуть припухлые, сочные губы, из-под которых виднелись крепкие белые зубы. Больше всего поражали волосы. Элла разбросала их по плечам точно так же, как это обычно делает Катя.

«А делает ли сейчас? — вдруг задумался Сергей. — Может быть, давно остригла волосы по просьбе своего возлюбленного?» Он мотнул головой, отгоняя прочь мысли и наплывший совсем некстати образ жены.

— Так рожал или нет? — повторила вопрос Элла.

— Не способен, даже если очень захочу этого, — разозлился Костя. — Зато я знаю, когда у мужика кишки по земле тащатся, он стиснет зубы и молчит.

К разговору подключилась Света. Она не согласилась с мнением Кости, зло выпалила:

— Видела я, и не раз, как мужики терпят. Царапнет иногда героя вскользь осколок, а у него уже слёзы на глазах, стоит бледный, вот-вот рухнет на землю и умрёт от страха.

Не успели женщины доспорить с Даничкиным о том, кто же мужественнее переносит боль, как снаружи раздались выстрелы — одиночные и очередями. На лицах медсестёр появилось некоторое замешательство.

— Салютуют, — успокоил всех Марат Суванкулов, до сих пор сидевший в углу молчаливо.

— Идёмте, посмотрим, — предложила Элла. — Заодно и палатку проветрим.

Все дружно встали и направились к выходу.

— Задержись, — тихо шепнула Элла на ухо Сергею.

Он обернулся и посмотрел ей в глаза.

— Чего ты хочешь? — спросил он, не догадываясь о её желаниях.

— Сегодня праздник из всех праздников, мой самый любимый, — интригующе проговорила Элла. — В этот день мне почему-то всегда хочется быть наедине с мужчиной, который нравится. Так я поступаю на протяжении шести последних лет. Сегодня мой выбор пал на тебя, Меченый. Надеюсь, ты не возражаешь получить незабываемый новогодний подарок?

Кровь прилила к лицу Сергея. Он представил на миг, как целуют эту красавицу сразу несколько мужчин, но ему, к своему удивлению, не стало противно. Наоборот, горячая волна забытого возбуждения прокатилась по телу. Он спросил:

— Сколько чеков я должен буду тебе заплатить?

— Дурак! Не всё покупается и продаётся за деньги. Ведёшь себя, как обидевшийся юнец, ей богу.

Сергей промолчал и вышел из палатки. Следом за ним покинула палатку Элла.

— Серёга, ты что, бабу клеишь? — не удержался от любопытства Костя. — Хороша сестричка, ноги от ушей.

— Уже склеил, — усмехнулся Сергей.

— За сколько?

— Бесплатно.

— Не вешай.

— Что? — переспросил Сергей.

— Лапшу, говорю, не развешивай мне на уши, — не поверил Костя.

— В отличие от тебя, мой друг, я всегда говорю правду.

— Ну, Меченый, ну ты и даёшь! — Даничкин с восхищением посмотрел на друга. — Слушай, Серёга, переговори с этой мадамочкой обо мне. Светка тоже классная шлюха, мне понравилась. Пусть шепнёт своей подруге на ушко о страждущем мужчине.

— Не шлюхи они, Костя. Не надо так о них говорить, — неожиданно для себя встал на защиту женщин Сергей.