В лабиринтах судьбы

«Пырнул себя преднамеренно или напоролся на острый камень?» — пытался разгадать ребус командир группы.

— Тварь трусливая! — выругался он и обернулся. Позади него стояло несколько бойцов во главе с Москаленко.

— Чего припёрлись? — ругнулся на них Жигарёв.

— Погрузка закончена, товарищ старший лейтенант, лётчики матерятся. Говорят, пора сваливать.

— Идём, — коротко бросил Сергей и заспешил к вертолётам. Он и Неразов разместились в разных вертолётах. Но Жигарёв, уловив момент, не удержался и выпалил замполиту:

— Видел я, Толя, твою позицию. Она просто усыпана вокруг кучами стреляных гильз. Откуда только у тебя оказалось столько патронов? Да и снаряды легли один к одному. Я просто поражён, как ты ещё живым остался, сволочь…

— За свои слова ответишь! — обиженным щенком взвизгнул Неразов. — И пожалеешь не раз.

— Не пугай, Толя, не боюсь я тебя.

Жигарёв шагнул мимо замполита, смачно сплюнув в его сторону накатившейся слюной.

При возвращении на базу Неразов не стал терять времени. Он забежал в медсанчасть мотострелков, и пока сестры делали ему перевязку, успел наговорить об операции в ущелье с три короба, выставляя себя главным героем. Потом, пользуясь тем, что Сергей Жигарёв освободился не скоро, первым доложил ротному о прошедшем бое. Не умолчал и о рукоприкладстве Жигарёва, чем вызвал большое недовольство Оборина. Когда же Жигарёв пришёл на доклад, ротный уже всё знал, правда, в искажённом виде. Но капитан Оборин был прирождённым психологом, умеющим повести дело так, чтобы никого не обидеть или, по крайней мере, свести конфликт до минимума. Здесь же был не просто конфликт, а настоящая уголовщина. Он решил не торопиться с выводами и вникнуть в суть происшедшего.

— Докладывай, — буркнул он недовольно Жигарёву. — И поподробнее, пожалуйста.

Сергей сразу догадался обо всём.

Выслушав неторопливую речь Сергея, ротный внимательно взглянул тому в глаза.

— Ты полагаешь, что победителей не судят?

Жигарёв не хотел, чтобы командир усомнился в его правдивости и сказал:

— Я всё делал так, как того требовала обстановка и моя совесть. Не веришь — спроси солдат, они всё видели.

— Заручился свидетелями? Но они не помогут тебе. Ты нарушил много инструкций и законов, и будешь отвечать перед судом.

— Перед судом?! За что?! — не веря своим ушам, удивился Жигарёв. — Не ослышался ли я, товарищ капитан? Меня слегка контузило, потому, видно, и звенит в ушах.

— Жигарёв, мать твою! Неужели ты действительно не понимаешь, во что вляпался?

— Разъясни, если у тебя есть какие-то непонятки.

Выражение лица Оборина сразу сменилось, приняло более миролюбивый вид. Он понял, каким надо быть идиотом, чтобы не поддержать этого офицера, и встать на защиту замполита.

— Скажи, Серёга, когда ты совершал что-нибудь из ряда вон, ты отдавал себе отчёт?

— В смысле самооценки?

— Да.

— Бой был тяжёлый, промахи в нём очевидны, не отрицаю. Но никаких противоправных действий я не совершал.

Оборин посмотрел на Жигарёва с большим удивлением.

— Неужели ты и вправду такой наивный? Или только прикидываешься?

— Не морочь мне голову, командир. Давай, по существу. В чём моя вина? — Никогда ещё Сергей не разговаривал с ротным таким тоном.

— Хорошо, поделюсь с тобой некоторыми соображениями. Сделаем совместную разборку твоего ястребиного полёта, — как-то мрачно пошутил Оборин.

— Я не летал, а ползал на брюхе, — с ехидством поправил ротного Жигарёв.

— Неважно, что ты в горах делал — летал или ползал, — капитан глубоко вздохнул и потёр ладонью лоб, — всё равно твоё дело осложняется мордобоем, старлей. Вначале ты оскорбляешь старшего по должности — своего непосредственного командира, и допускаешь самоуправство. Затем ввязываешься в бой с превосходящими силами противника и только чудом одерживаешь над ним победу.

— Но ты же сам… — начал было Жигарёв, но ротный не дал ему договорить.

— Выслушай и не перебивай. Да, чудом, ты не ослышался. Выиграл бой ценой неоправданных потерь. Два человека убиты и пятеро раненых. Двое из них — тяжёлые. Дай бог, если выживут. А если бы «духи» обошли тебя и свалили со склона? Тогда что? Расстрел? Плен?

— У нас в посёлке так говорят: если бы, да кабы, не выросли б грибы, — съёрничал Сергей. — Караван-то, всё-таки, уничтожен. И трофеев полно, как никогда. А то, о чём тебе настучал уважаемый замполит, — чушь собачья.

— Согласен. Неразов многое присочинил. Но факты остаются фактами.

— Какие?

— Опять за рыбу деньги. На караван напал, не оценив силёнок? Раз! — Ротный принялся загибать пальцы. — Замполита оскорбил? Два. Публично обвинил его в трусости? Три. Избил? Четыре.

— Постой, командир. Что-то ты много пальцев назагибал. Если бы я не принял бой и пропустил караван, чтобы со мной сделали особисты?

— Завели дело по закону военного времени.

— Точно.

— Но ты, в таком случае, исполнил бы приказ старшего по должности офицера, сохранил бы людей.

— На время операции он находился в моём непосредственном подчинении. Ещё неизвестно, куда загнули бы мой хвост особисты.

— Допустим.