В Ливане на войне

В печали Рая: папы рядом
Нет с нею нынче; это — странно…
Но, Рая, долго злым снарядом
Нам угрожали из Ливана.

И вот израильские папы

Пошли в Ливан без проволочек
Укоротить злодеям лапы,
Чья цель — обидеть наших дочек.

Теперь немало нежных писем

Идет в Израиль из Ливана.
До встречи, Рая! Кушай сисю
И каждый день по два банана.

Чтобы участвовать в прогрессе

И помогать отцу-солдату,
И увеличиваться в весе,
Назло Ясиру Арафату!

Павшим впереди

Я память о вас храню,
И вы мне, ребята, верьте:
Мне память эта — как клятва…
Вступая за вами в бой,
Вовеки не изменю
Я вашей судьбе и смерти;
Живите во мне, ребята,
Если вернусь живой!

Гневное

Сказал на днях премьер Менахем:
— Израиль Богу лишь подвластен,
А всех других пошлем мы нá хер!..
Сказал неплохо; я — согласен.
Под мировые вопли-свисты,
Что нам на головы свалились,
Воюем гордо мы и чисто.
Но почему не научились
Мы гордо жить?
Зачем, кретины,
Придя к потомкам Авиценны,
Глазища пялим на витрины
И жадно сравниваем цены?
В герои выйдя, мы, засранцы,
И здесь остались говнюками…

Но нас приветствуют ливанцы

И машут радостно руками.

Давиду Áлушу, который на второй день пребывания в Ливане умудрился посетить бейрутскую проститутку

В глаза, забывшие о Боге,
Нацелил я свой гневный взор:
— В тебе, о выродок убогий,
Всему Израилю позор!
Поступок твой постыдно-жуток,
Немыслим, непереносим…
Еврейских наших проституток
Тебе уж мало, сукин сын!
Тебе, преступному еврею,
Да ниспошлет Святой Творец
Чуму, холеру, гонорею
И импотенцию, подлец!
В аду тебе казниться в корчах, —
На весь народ зовешь беду!..

Но Áлуш весело хохочет:

— А проститутки есть в аду?

Баталá [1] шел ховéш — брахá

Наверно, вовсе не права
Молва армейская; однако
Ее оценки и слова —
Штыки: твердит любой вояка,
Что повара и шофера,
Кладовщики, да и связисты —
Все поголовно фраера,
Бездельники и пустовисты.

Но даже в мирные года,

Когда лишь спим да загораем,
Мы, санитары, никогда
Упрека этого не знаем.

А нынче здесь, вступая в бой,

Каким бы ты ни звался смелым,
Смиренно молится любой
За жизнь свою на свете белом,

За душу грешную и плоть,

Прося Всевышнего не даром:
«О, подари, Святой Господь,
Безделье нашим санитарам!»

Обнажённые мишени