В логове львов

Кроме того, настало время думать не о прошлом, а исключительно о будущем. Они скоро вернутся в Париж, где есть почта, книжные магазины, а из кранов течет чистая вода. Шанталь понравятся новые красивые платьица, прогулочная коляска и легко сменяемые подгузники. Они втроем поселятся в небольшой квартире посреди хорошего района, где единственной опасностью для жизни станут водители такси. Джейн и Жан-Пьер начнут все с чистого листа и теперь уже узнают друг друга по-настоящему. Оба начнут работать, делая мир лучше постепенно, узаконенными методами, без коварных интриг и предательских заговоров. Опыт, приобретенный в Афганистане, поможет устроиться в организации, содействующей развитию стран Третьего мира. Возможно, это будет даже Всемирная организация здравоохранения. Супружеская жизнь станет той, какой она изначально ее себе представляла, когда все трое будут счастливы, не подвергаясь никакому риску.

Вошла Фара. Время сиесты миновало. Она с уважением снова поздоровалась с Джейн, бросила взгляд на Шанталь, а потом, увидев, что малышка еще спит, уселась на пол, ожидая новых распоряжений. Она была дочерью старшего сына Рабии Исмаэля Гуля, который как раз сейчас отсутствовал в кишлаке, отправившись в путь с новым караваном…

У Джейн перехватило дыхание. Фара с немым вопросом в глазах посмотрела на нее. Джейн сделала небрежно успокаивающий жест, и Фара отвела взгляд в сторону.

Ее отец идет вместе с караваном, вновь напомнила себе Джейн.

Жан-Пьер наверняка сообщил о нем русским. И отец Фары погибнет, попав в засаду, если только Джейн не предпримет чего-то, чтобы предотвратить подобный оборот событий. Но что она могла сделать? Имелась возможность послать гонца, который догонит караван у перевала Хибер и уговорит изменить маршрут. Мохаммед вполне способен отправить посыльного. Но тогда уже Джейн придется объяснить ему, откуда ей стало известно, что караван мог угодить в засаду, и Мохаммед, несомненно, убьет Жан-Пьера, убьет жестоко, удавит голыми руками.

Если кому-то так или иначе суждено погибнуть, пусть умрет Исмаэль, а не Жан-Пьер, подумала Джейн.

Но потом она вспомнила еще примерно о тридцати мужчинах из долины, шедших с караваном, и содрогнулась: неужели они все погибнут, чтобы спасти жизнь моего мужа? Хамир Хан с его реденькой бороденкой, покрытый шрамами Шахазай Гуль, Юссуф Гуль, такой прекрасный певец, Шер Кадор, мальчик, пасший стада коз, Абдур Мохаммед с выбитыми передними зубами и Али Ганим, имевший четырнадцать детишек?

Нет, должен существовать какой-то иной выход из положения.

Она подошла к проему пещеры и встала, глядя наружу. С окончанием сиесты из других пещер показались дети, чтобы возобновить свои игры среди камней и колючих зарослей кустарника. Был там и Муса, единственный сын Мохаммеда, которого очень баловали с тех пор, как он лишился кисти руки. Он размахивал новым ножом – подарком желавшего хоть как-то утешить ребенка отца. Джейн заметила мать Фары, с трудом взбиравшуюся вверх по склону с вязанкой дров на голове. Жена муллы стирала рубашку мужа. Не было видно только Мохаммеда и Халимы. Джейн знала, что он на сей раз остался в кишлаке, поскольку встретила его еще утром. Он, вероятно, пообедал с женой и детьми в их пещере, потому как большинство семей вырыли пещеры под личное жилье. Мохаммед, скорее всего, и сейчас там, но Джейн не хотела открыто встречаться с ним, ибо такая смелость вызвала бы в деревенской общине шумный скандал, а Джейн как никогда требовалась сдержанность в своих поступках.

Что же мне сказать ему? – продолжала раздумывать она.

Она рассмотрела вариант прямого обращения: «Сделай это для меня, просто выполни мою просьбу». Такой подход сработал бы с любым влюбленным в нее европейцем, однако среди мусульман романтическая сторона любви никогда не главенствовала – вот и Мохаммед испытывал к ней чувство, более напоминавшее нежное вожделение, нежели любовь в ее понимании. А этого было недостаточно, чтобы поставить его в зависимое от нее положение. Кроме того, она вообще не могла уверенно знать, сохранил ли он к ней прежнее отношение. Что еще? Он не был перед нею в долгу. Она никогда не лечила ни его самого, ни жену… Но вот Муса – другое дело. Мальчику она действительно буквально спасла жизнь. А такой человек, как Мохаммед, не мог воспринимать это иначе, как долг чести.

«Сделай это для меня, потому что я спасла твоего сына». К подобной просьбе он мог прислушаться.

Но Мохаммед все равно пожелает вникнуть в причину столь странного обращения с ее стороны.

Показались другие женщины с метлами и ведрами воды для мытья полов в пещерах. Они ухаживали за скотом, готовили еду. Джейн знала, что скоро получит возможность для встречи с Мохаммедом.

Что же я скажу ему?

«Русским известен маршрут каравана».

Но как они узнали о нем?

«Это мне не известно, Мохаммед».

Тогда откуда такая уверенность?

«Не могу все рассказать тебе. Я подслушала один разговор. Мне передала сообщение британская разведка. У меня интуитивное предчувствие. Гадала на картах, и они все мне раскрыли. Мне привиделся сон».