В лучах эксцентрики

В большинстве произведений О. Генри выражал критическое отношение к американской действительности и к ее правящим классам. Возьмем хотя бы предыдущую новеллу — «Дороги, которые мы выбираем». Это отношение чувствуется и в рассказе «Родственные души». Здесь в первую очередь бросается в глаза насмешка, ирония автора над происходящим, которая ставит под сомнение вынесенные в заголовок слова и весь этот, казалось бы, дружеский разговор персонажей. Какие же это родственные души, в чем их родственность? Весь разговор, который должен свидетельствовать хотя бы о временном душевном контакте, состоит из перечисления снадобий, в причудливости названий которых тоже сквозит авторская издевка. Просто люди нашли общий язык, вернее, общую тему для разговора, которая заставила их забыть на какое-то время о своем социальном статусе, о различном отношении к этому особняку, в коем происходит действие. Забыть именно на время! Ибо запас этих мудреных лечебных средств, как бы он ни был велик, скоро иссякнет. А другие общие темы для разговора у этих людей вряд ли найдутся. Во всяком случае, автор не дает их — не считает нужным. Насмешка, ирония пропитывает у писателя не только это разговор, но все художественные компоненты рассказа: его заглавие , манеру изложения, композицию и особенно сюжет, которые можно свести к следующей схеме: затрапезный воришка надеялся взять крупный куш в фешенебельном особняке, а на деле вынужден сам угощать его состоятельного владельца. У О. Генри все подчинено этой мысли. Вспомним, что писатель считается непревзойденным мастером неожиданной концовки. Эта особенность стала обязательным атрибутом его творчества. Некоторые рассказы он писал преимущественно ради негаданной развязки непредвиденного заключительного аккорда. Думается, что рассказ «Родственные души» также появился в результате подобного формального замысла. Писателя привлекла занятная ситуация, часто выражаемая в пословице: «хотел поживиться, а пришлось раскошелиться». И вот для выражения этой элементарной мысли он придумал незамысловатый сюжет. Почему, спрашивается, наши герои идут выпить неизвестно куда? Разве у богача в таком роскошном особняке не найдется спиртного? Нонсенс! Думается, что этот надуманный поход за выпивкой введен автором только ради того, чтобы заставить помятого жизнью воришку-простофилю заплатить за респектабельного преуспевающего дельца.

Теперь посмотрим кинематографическую версию новеллы, созданную Гайдаем. Первая ее половина, как мы уже видели, решена в комедийном ключе, с большой долей юмора и иронии. Эта «запевка» заставляет нас ожидать такого же, в духе О. Генри, завершения.

Однако начиная со встречи персонажей художественная ткань фильма заметно меняется. И в режиссерском решении, и в актерском исполнении происходит энергичное усиление бытового правдоподобия за счет иронии. Теперь старания участников действа направлены на то, чтобы сделать эту явно искусственную ситуацию более достоверной. Актеры играют настоящее душевное родство, без насмешки. И это им удается. На экране мы видим, что болезнь, как и любое несчастье, объединяет людей, делает их добрее, мягче… Но может быть, это душевное потепление у богача носит временный характер, и завтра он не узнает своего визави? Должен сказать, что при просмотре фильма об этом как-то не думается. Отношения персонажей обретают трогательный характер. Возникшая близость этих людей исполнена задушевности и, как это ни странно, юмора. Но юмора особого, не недоверчивого и не насмешливого, как у О. Генри, а, скорее, теплого, приязненного.

Новелла на экране по сравнению с первоисточником что-то потеряла, главным образом в ироническом отношении к происходящему, но выиграла в глубине и содержательности. А какой вариант достовернее, решить, пожалуй, невозможно — в жизни случается по-разному.

«Вождь краснокожих» — третья новелла.

Начинается она с негромкой, но хорошей комедийной заявки. Всадник спихнул с коновязи ногу спящего на ней незнакомца (А. Смирнов), чтобы привязать коня. Но тот, не просыпаясь, водворяет ногу на место. Всадник опять спихивает ее. Тогда незнакомец хватает всадника за грудки, легко, словно играючи, поднимает его метра на два и швыряет метров за десять, после чего тот без оглядки улепетывает.

Незнакомец снова укладывается на перекладине. К нему приближается джентльмен (Г. Вицин) и проделывает ту же операцию с ногой. Незнакомец, не снимая кепки с лица, делает выпад, но хватает воздух. Оказалось, что подошел знающий повадки Билла его напарник, который тут же излагает план, как раздобыть недостающие им две тысячи долларов. Для этого он решил использовать чадолюбие жителей местного городка: у самого богатого горожанина, Дорсета, похитить сына и получить за него солидный выкуп.

И вот друзья подъезжают на шарабане к дому Дорсета, около которого рыжий, веснушчатый мальчуган, тренируясь в меткости, бросает камнями в кошку.