В мертвом безмолвии

Я набрал номер Берты и, услышав ее голос, воскликнул:

— Привет, красотка! Ну-ка, догадайся, кто тебя беспокоит?

— Ах это ты! Где же баксы, которые я тебе одолжила?

t— Только о деньгах и думаешь!

— Где деньги?

— Успокойся, детка, остынь. Сегодня мы пируем. Держись за стул, а то упадешь! Я веду тебя в "Испанский залив"! Довольна?

— Ты что? Пьян? — накинулась на меня Берта.

— Пока нет, но ручаюсь, скоро мы оба упьемся. И вот еще что, детка, не могу смотреть на свое двуспальное ложе, до того оно одиноко выглядит.

Берта хихикнула:

— Ладно, Барт, скажи главное. Ты отдашь мне деньги?

— Отдам, беби. Так как насчет того, чтобы преклонить голову на мою подушку?

— Значит, "Испанский залив"?

— Да.

— Ты соображаешь, во что тебе встанет обед, который я там закажу?

— Соображаю.

— Что-то я тебе не верю. Признавайся — ты ограбил банк?

— Даю тебе час на сборы. Если через час ты не появишься у меня, приглашу другую пташку.

— Уже бегу и падаю. Открывай двери! — И она повесила трубку.

Я тоже опустил трубку и крикнул: "Гип-гип, ура!"

"Черт побери, — подумал я, — ну есть ли что краше денег?"

Когда я выпил четыре коктейля с шампанским, мне уже море было по колено, и я безрассудно рассказал Берте о своей удаче. Мы сидели за столиком в роскошнейшем ресторане, и, когда я заказывал обед, у Берты глаза на лоб полезли.

— Как ты собираешься расплачиваться? — спросила она. Видно, ей уже мерещилось, что после обеда к нам вызовут полицию.

Тут я ей и признался. В детали не входил, но в часть событий посвятил, — Дело в том, беби, что Нэнси Хэмел ведет себя скверно. Пока я за ней наблюдал, я напоролся на банку с червями.

Берта смотрела на меня во все глаза.

— Эта тихоня? Да что она такого сделала?

— Не важно. Я с ней встретился, предъявил доказательства. Она не стала увиливать. Согласилась выкупить доказательства, а меня попросила все забыть. Ну что я мог сделать? Всегда рад выручить леди.

Берта похлопала меня по руке:

— Я чувствовала, что ты парень не промах и когда-нибудь это докажешь. Сколько она заплатила?

— Пятьдесят тысяч баксов.

Назвав сумму, я в ту же секунду пожалел о сказанном, но последний коктейль заставил меня потерять бдительность.

Берта издала такой ликующий вопль, что на нас в изумлении оглянулись все присутствующие.

— Ты с ума сошла! — испуганно прошептал я. — Вспомни, где мы находимся.

— Пятьдесят тысяч? — прошептала она, наклоняясь ко мне через стол.

— Именно!

Официант принес нам икру.

— Пятьдесят тысяч долларов! — снова воскликнула Берта, как только он отошел. — Что ты будешь делать с такими деньжищами?

— Поедем с тобой отдыхать, детка. Пора уже нам расслабиться. Я вот думаю, не нанять ли яхту и поплавать на ней туда-сюда, греясь на солнышке. Устраивает?

— Еще бы! Милый, я все устрою. У меня есть друзья среди джентльменов. Знаю одного чудика — у него шикарная яхта. Я его вмиг уговорю, чтобы он нам ее уступил почти задаром. А на яхте у него четверо матросов, повар-француз, а уж еды всякой — навалом! — Берта закатила глаза. — На сколько времени договариваться?

— Подожди, подожди. Наверно, эта яхта уже очень дорогая.

— На сколько времени она нам нужна?

— На четыре недели, не больше.

— Я знаю, он сдает свою яхту за двадцать тысяч долларов в неделю, — сказала Берта. — Спорим, я добуду ее за двадцать тысяч на четыре недели. Представляешь?

Я посмотрел на нее с подозрением:

— А как ты этого добьешься?

— Он с заскоком. Мне довольно сбросить одежки и покрутиться перед ним по комнате, а он будет сидеть и пускать слюни.

— И за это он уступит нам яхту на четыре недели всего за двадцать тысяч?

— Ну, может, ему и еще чего от меня захочется, но он признает секс только с дистанционным управлением. Так что ты зря волнуешься.

— Ладно. Договорились. Когда отплываем? Нам подали заливную лососину.

— Завтра с ним встречусь и все обтяпаю.

— Ты уверена, что у тебя получится? Берта подмигнула:

— Хочешь пари?

— Я, может, разбогател, но не спятил, — ответил я.

На другое утро, ровно без четверти десять, я, хоть и чувствовал себя как выжатый лимон, прибыл к шлагбауму, преграждавшему въезд в Парадиз-Ларго. Из сторожки с черепичной крышей вышел охранник и величественно приблизился к моей машине.

Пока он шел, я с любопытством его рассматривал: краснолицый верзила лет под пятьдесят, а мышцы на предплечьях и животе такие, что ему вполне мог позавидовать японский борец. Что-то в его лице показалось мне знакомым, и вдруг меня осенило: да это же Майк О'Флаэрти! Когда-то и он работал в агентстве Парнэлла. Вышел на пенсию через месяц после того, как я занял место в рядах тамошних сыщиков.

— Господи помилуй, Майк! — воскликнул я. — Узнаешь?

— Барт Андерсен! — Он сунул в открытое окно машины свою волосатую лапищу и чуть не расплющил мне пальцы. — Как жизнь?

— Ты-то что тут делаешь? Разряжен, как елка на Рождество.

Майк ухмыльнулся:

— Теплое местечко, Барт! Заполучил его, как только ушел из агентства. Я здесь в охране. Дел никаких, моя задача — настроение людям портить. Подавляю их своим весом и важным видом, за это мне и платят.