В мире насекомых. Кто они такие? Маленькие жители нашей планеты?..

Но через три дня вор оказался все же пойманным. Пара кузнечиков, самец и самка, оставленные в банке ради того, чтобы послушать их песни и записать их на магнитофон, свыклись с обстановкой неволи. Вначале они поглодали свежую зелень, а потом растерзали два кокона, вытащив из них куколок.

Симпатичный толстяк

Надоели бесконечные желтые холмы с редкими кустиками караганы. Машину покачивает, меня клонит ко сну. Долго ли так? Но далекие горы на горизонте все ближе, вот уже видны причудливые нагромождения складок серого гранита, а за поворотом неожиданно сверкает синее-синее озеро в зеленых лесках и густых травах, украшенных цветами. Дремоты как не бывало. По берегу озера бродят цапли, по мелководью плавают утки. Увидели машину, насторожились, подняли головки, застыли. По траве машина печатает глубокий след. Хочется поскорее к воде, хотя и жаль нарушать покой птиц. Кстати, тут на разнотравье хорошо бы посмотреть насекомых.

Из травы торчат два покосившихся каменных столбика. Один совсем белый служит для отдыха птиц. На другом я вижу издалека насекомое, похожее на черного таракана, крупное, толстенькое, с длинными усами. Оно неторопливо бродит по камню, опускается вниз. Сейчас скроется в траве. Не спуская глаз с черной точки, спешу к столбику, но неожиданно земля уходит из-под ног, и я падаю в яму… Как будто благополучно, не ушибся, помогла густая трава. Яма не простая, выложена плитами, которые наполовину скрыты землей.

Черного насекомого нет. Вместо него вижу каменное изваяние в форме столбиков, на одном изображено лицо мужчины с длинным носом, выпуклыми глазами, коротенькой клиновидной бородкой. Изящно изогнув пальцы, мужчина держит глубокую чашу. На другом столбе изображение нечеткое, очень трудно что-либо разобрать, но как будто изображена женщина.

Полное безлюдье, раздолье трав и цветов, настороженные птицы на берегу озера, синее небо с застывшими белыми облаками такое же, как многие тысячи лет назад, яркое солнце и эта старинная раскопанная могила.

Но могила — археологам. Мне надо разыскать большое черное насекомое. Кто же оно? Я представляю что-то необыкновенное, поэтому копаюсь в траве, ползаю на коленках.

Наконец, мне повезло. Вот он, необычный толстяк, неповоротливый, неторопливый, с удлиненной, как покрышка, переднеспинкой, под которой совсем не видно музыкального аппарата. У него большие выразительные черные глаза и длинные усики. Это кузнечик Onconotus laxmani. Он не боится меня, будто я для него ничто, хотя один ус настороженно повернут в мою сторону. Кузнечик, не спеша, ползет по траве, охотно позирует на гранитном камне, степенно поворачиваясь во все стороны. Во всем его облике чувствуется добродушие и покой, тихий, плавный характер жителя степного раздолья, извечной тишины и покоя. Странный кузнечик, впервые его вижу в жизни.

Почему он такой черный? Его родственники обитатели южных пустынь окрашены в покровительственные тона, поэтому заметить на земле их нелегко. А вот этот такой заметный. Уж не для того ли, чтобы здесь, в зоне степей, было легче согревать тело. Черная одежка позволила ему, южанину, продвинуться к северу и здесь прижиться.

Симпатичный толстяк сразу же завоевывает всеобщее признание, всем нравится. Ищу в траве других. Вскоре в нашем садке такая же самочка, только еще более толстенькая, с тонким длинным яйцекладом.

Мои пленники нетребовательны, вскоре свыкаются с необычным положением, а самец заводит свою несложную песенку. Но какую песенку! Это не громкое стрекотание, слышимое на далеком расстоянии, а тихий нежный шепот. Теперь, готовясь ко сну и расстилая спальный мешок, я кладу в изголовье садочек и засыпаю под убаюкивающие звуки. Под утро, когда становится холодно, кузнечик замолкает. Он поет и днем. Ухитряется петь и в машине, едва только она останавливается хотя бы на минутку. Поет своей подруге прилежно и неутомимо, не зная усталости. Странная его песня мне казалась загадкой. Неужели по ней, такой слабой, кузнечики могут находить друг друга в степных просторах. Я подумал, что, видимо, наше ухо улавливало только часть песни, состоявшей из сложной симфонии звуков. Остальные же какие-то особенные звуки разносились могучим призывом над степями, и только мы были глухи к ним. Наверное, это то, что мы называем ультра или инфразвуками.

Черные кузнечики путешествовали с нами через Центральный Казахстан, побывали на озере Зайсан, потом на озерах Сассык-Куль и Ала-Куль и благополучно добрались до города Алматы.

На столе возле окна, видимо, было лучше, чем в тряской машине, и кузнечик залился песенкой. Но когда я их обоих пересадил в просторный садок, он замолчал на несколько дней, пока не освоился с новым жилищем.