В моей голове

Если я все правильно подсчитала, в то время я и так уже была дурочкой в самом прямом смысле слова, потому что не видела, как меня обманывают два близких мне человека. Да и с чего бы? Разве можно жить и все время ждать подлости от сестры или парня? Я бы не смогла так.

Я вздохнула. Внезапно возникшая злость заставила меня усомниться в своем желании узнать правду. Так ли мне это нужно? В следственном отделе работают не идиоты, они найдут того, кто столкнул Доминику и докажут, что это не я. Зачем я мучаю себя, зачем пытаюсь вернуться в то состояние ужаса, пусть и не помню, что меня так напугало? Даже если я вспомню, как все произошло, как я докажу, что я не виновата? Этот Александр Райн дал ясно понять, что на слово мне никто не поверит, а других доказательств у меня нет.

Я развернулась и направилась вниз, но остановилась на полпути возле лестницы. Моя рука сжала деревянные перила. Впервые за все время я подумала о том, что Доминику не столкнули. Что, если она спрыгнула сама? Что, если она не выдержала этого чувства вины? А что, если это я спровоцировала ее? Тогда и Райн, и родители правы, я столкнула ее? Не буквально, но кого это волнует?

Я вернулась к комнате сестры и вошла.

Шторы там были задернуты, и я включила свет.

Чтобы найти духи Доминики, мне пришлось покопаться в ее дорожной сумке. Она с шестого класса не меняла парфюм, всегда выбирала одну и ту же фирму, и трудно было представить, что когда-то она выберет что-то другое.

Флакон лежал в ее косметичке. Сняв колпачок, я поднесла духи к носу и, закрыв глаза, вдохнула мятно-малиновый аромат.

В памяти всплыл момент десятилетней давности, когда она впервые согласилась взять меня с собой на вечернюю прогулку с друзьями. Чтобы не сгореть от стыда из-за моего внешнего вида (я тогда даже бальзамом для губ не пользовалась и заплетала волосы в две косы), Ника усадила меня на стул в своей комнате и красила мне ресницы. Она была так близко, что запах ее духов меня даже начал раздражать.

Я открыла глаза. Не этот момент мне был нужен.

Я попробовала снова, а затем еще раз, но каждый вдох аромата возвращал меня в тот момент жизни, когда сестра расплетала мои косы и красила мне веки розовыми тенями.

Бросив флакон на кровать, я плюхнулась рядом и прикрыла лицо руками.

Боль стимулирует память. Он говорил о физической боли?

Что со мной станет, если я так и не узнаю правды? Я сойду с ума. Я не смогу жить, думая, что я вынудила ее сделать это. Если она говорила мне, что готова покончить с собой, а я проигнорировала, я просто не захочу жить.

Боль. Стимулирует. Память.

Я сошла с ума, если собираюсь сделать то, о чем подумала.

Я спустилась на кухню. В руке был сотовый, на котором был набран номер 112 – вызов экстренной службы. Так скорая приедет быстрее.

Мама всегда хранила металлический молоток для отбивных в нижнем ящике кухонного шкафа, так что нашла я его быстро.

Господи, кого я обманываю! Я не смогу ударить себе по руке так сильно, чтобы сломать кисть. Такое только в книжках или фильмах проворачивают.

Я посмотрела на молоток, который уже держала в руках, и бросила его назад.

Ладно, что еще может придумать мой свихнувшийся мозг?

Я огляделась по сторонам, и взгляд остановился на входной двери.

Дверь.

Точно.

Я коротко засмеялась своей новой идее, и этот смех меня бы напугал в другой ситуации, но сейчас я была рада, что ополоумела.

Я положила телефон на тумбу рядом со входом, чтобы вызвать помощь сразу же, и открыла дверь.

Мама взвизгнула от неожиданности, и я тоже.

– Что ты здесь делаешь? – выпалила я, даже особо не думая над вопросом.

Она с пакетами наперевес в руках удивленно и возмущенно на меня посмотрела.

– Я здесь живу, – мама шагнула в дом. – Что за вопросы, Майя? Что с тобой?

Я поняла, что сегодня проверить на практике фразу из сериала у меня не выйдет, и стянула с тумбы мобильник.

– Ничего, – солгала я и взяла у нее пакеты с продуктами. – Я думала, тебя до вечера дома не будет.

Я посмотрела на нее. Она нахмурилась.

– Я же говорила за завтраком, что пойду за продуктами.

– Но я же не завтракала с вами, – я достала из пакета бутылку молока, все еще смотря на маму.

Теперь она не только хмурилась, но и явно была обеспокоена.

Она шагнула ко мне и приложила еще прохладную руку к моему лбу.

– Да что? – не поняла я.

Мама убрала руку.

– Ты сидела рядом со мной, мы говорили о том, что нужно позвонить в университет и спросить, будут ли у вас еще в этом году занятия?

Я отрешенно на нее посмотрела.

Мне стало страшно.

– Мам, я.., – я запнулась и чуть отступила в сторону, к раковине, – я не помню этого.

Рукой я задела помытый стакан и столкнула его. Он соприкоснулся с кафелем и разлетелся на осколки. Звон разбитого стекла сделал то, что не смог аромат духов сестры: вызвал в моей голове воспоминания. Перед глазами ожила картина: я и Ника на кухне, стоим напротив друг друга.

«У тебя новое жизненное кредо – забирать то, что любит твоя семья? – ворчала я на нее. Я стояла рядом с раковиной и разглядывала на полу осколки.

– Я случайно, – виновато ответила мне Доминика. Она тоже смотрела на пол.