В моих глазах – твоя погибель!

Вадим Скобликов, который теперь стал следователем Кировского отделения милиции, подвинул Жене граненый стакан. Она отпила несколько глотков, но рука тряслась, вода выплескивалась через край, и Женя, чтобы не забрызгать бумаги, которые Вадим положил перед ней, сдвинула их в сторону. Он ни в коем случае не должен был ей показывать эти бумаги. Это было должностное преступление, понимали оба. Но они когда-то учились в одном классе, Вадим был в Женьку влюблен, он дружил с Сашей, он сто раз бывал у них дома, ел знаменитый Тамарин борщ, по полсуток сидел с ними на их любимой березе, бегал на Амур и лазил по утесу, под которым опасно кипели водовороты, мерз зимой с махалкой около проруби, соревнуясь, кто больше сигов выловит. Потом, когда Женя училась на заочном отделении филфака пединститута и писала заметки для «Тихоокеанской звезды», а Вадим поступил в Школу милиции, он подкидывал ей интересные истории, которые она записывала для рубрики «Моя милиция». Вскоре эта рубрика стала одной из самых популярных в газете, и, собственно, благодаря ей Женю взяли в редакцию репортером. Она уже писала обо всем на свете, не только о милиции, но с курсантами Школы милиции вообще и с Вадимом в частности дружила по-прежнему. Потом, когда Женя внезапно уехала в город Советская Гавань, ни с кем не простившись, они потеряли связь, однако дружба осталась, и у Жени не было ни малейшего сомнения в том, к кому она должна обратиться за помощью. А у Вадима не было ни малейшего сомнения в том, что он должен Женьке помочь. Помочь в любой ситуации, тем более – в такой трагической! Он не знал, что произошло между Тамарой Константиновной и Сашей с Женькой, почему они оба так внезапно, никого не прудпредив, сорвались из дому, но все-таки Тамара Константиновна их вырастила, и ее смерть для Жени, понятное дело, стала ужасным ударом. Тем более – такая смерть…

Вообще история вышла темная и страшная. Среди ночи в отделение милиции Кировского района явился рыжий, бледный впрозелень парень в телогрейке, забрызганной кровью. Едва держась на ногах и с трудом шевеля губами, он сообщил, что несколько минут назад убил свою соседку. Назвал адрес и свое имя: Михаил Семенович Герасимов.

Дежурный немедленно вызвал наряд. Поскольку дом на улице Запарина, где произошло убийство, находился буквально через двор, туда пошли пешком. Но, как только свернули в проулок, преступник вдруг огляделся дикими глазами, схватился за голову, словно спохватившись, крикнул что-то – и бросился бежать. Старший наряда отправил двоих на место преступления, а сам с напарником бросился в погоню. Беглец начал петлять, пытаясь свернуть в чердымовские закоулки, где ловить его было бесполезно. Пришлось применить табельное оружие. Старший наряда – бывший снайпер, прошедший войну! – стрелял по ногам, не сомневаясь, что не промахнется, но как-то так вышло, что рука у него дрогнула («Будто кто под локоть меня толкнул!» – сокрушенно бормотал он потом, оправдываясь), поэтому пуля вошла преступнику в затылок.

Старший наряда отправил напарника в отделение – вызывать «скорую», а сам остался рядом с убитым. Нервно курил, вглядываясь в изуродованное, окровавленное лицо. И не мог понять: да как же так вышло, что он промазал, да так странно и так страшно?! Наконец пришла санитарная машина, погрузили труп. Только тогда подавленный, угрюмый старшой побрел на место убийства.

Туда уже приехал следователь, эксперт, фотограф. Убитой оказалась хозяйка квартиры – Морозова Тамара Константиновна. Преступник перерезал ей горло.

Из расспросов разбуженных среди ночи перепуганных соседей выяснилось, что женщина жила одна: ее сын и приемная дочь примерно два года назад уехали. Он – по распределению фельдшерского техникума, она – потому что нашла другую работу в другом городе. Куда уехали Саша и Женя, никто не знал. Кажется, даже покойная Тамара Константиновна этого не знала… Разговаривать следователю, впрочем, пришлось только с двумя семьями: Дергачевыми и Вечкановыми. Мать Герасимова, Алевтина Ивановна, находилась в состоянии столь глубокого алкогольного опьянения, что разбудить ее никак не удавалось, а когда все же удалось, она не могла ни говорить, ни слушать и постоянно норовила снова уснуть. В конце концов ее оставили в покое. Обыск в отвратительно грязной, захламленной и вонючей квартире провели в присутствии понятых, но без участия хозяйки.

Дергачевы и Вечкановы, соседи, сначала тоже ничего не могли сказать толком. Они был совершенно потрясены случившимся! По их рассказам выходило, что Михаил Герасимов (они продолжали называть его просто Мишкой), работавший на заводе Орджоникидзе, фактически заменил Тамаре Константиновне ее уехавших детей. Он убирался в ее доме, покупал соседке продукты, готовил для нее. Иногда захаживала еще одна девушка, якобы знакомая Саши Морозова, но не часто, а Мишка навещал Тамару Константиновну каждый день. Она стала ему ближе родной матери!

Милиционеры, которые эту самую родную мать видели, вполне парня понимали…