В моих глазах – твоя погибель!

Старую легенду про Чокчо и Кэку знает каждый нанай. Парень и девушка полюбили друг друга, Чокчо пришел свататься, но отец Кэку сказал, что не отдаст дочь нищему охотнику. Пусть Чокчо раньше принесет десяток соболей, серебра пригоршню, медный котел, красивые китайские синие ткани на халат – тогда и получит ее в жены. Ушел Чокчо в тайгу соболя стрелять, и не было его так долго, что все сочли его погибшим. Отец Кэку пообещал дочку в жены богатому старику. Тогда девушка убежала в тайгу. А на другой день вернулся Чокчо с выкупом за невесту. Отдал его отцу Кэку – и пошел свою любимую искать. Говорят, по сей день ищет. А Кэку ищет его… Порою слышат охотники ее отчаянные крики. И каждый знает: после этого не жди удачи! Все зверье, вся птица с твоего пути уходит – оплакивать горькую долю Кэку.

Вот и Никифор вчера слышал в тайне страдальческий голос Кэку. И вскоре упустил кабана… Да как упустил?! Рассказать кому – стыдно будет! А Самар обязательно всем расскажет!

Пошел Никифор белковать на кедровую межу. Орехи нынче хорошо уродились, белок было много – так и шмыгали по ветвям, не чуя опасности. Никифор набил уже целый мешок. Жалел, правда, что шкурки попорченные: ведь у него была старая берданка, рассверленная под гладкий патрон. Стрелял он дробью, скатанной вручную, а такая дробь крупная, она прошивает белку насквозь, даже если попадаешь в глаз, и портит шкурку, разрывая ее на спинке. Ценность меха снижается, приемщик денег меньше дает.

Внезапно из чащи выскочил здоровенный секач. Видимо, он затаил в глубине своего звериного сердца большую обиду на людей, если его не напугали частые выстрелы. Во что бы то ни стало хотел этот старый кабан с человеком расправиться!

Никифор, как раз успевший перезарядить ружье, выпалил в секача в упор и ранил его в голову. Но не убил! Кабан метнулся в сторону и ударился лбом о кедр. Никифор стрелял снова и снова, но никак не мог попасть в зверя, который метался из стороны в сторону, тряся окровавленной головой.

Кончились заряды. Никифор вынул нож и приготовился броситься на ослепшего кабана, однако тот чутко повел ушами и сам бросился на охотника.

Никифор отскочил за кедр, однако при этом выронил нож. Подобрать его никак не удавалось: теперь кабан гонял его от кедра к кедру, и сила его казалась неистощима!

Внезапно раздался выстрел. Зверь упал, а из чащи вышел охотник с волокушей. Никифор узнал Киру Самара. Имя его значило «берег», а назвали его так потому, что родился он прямо на берегу Бикина. Похоже, что какая-нибудь бабка Самара переночевала с русским, потому что у него было не такое смуглое лицо, как у прочих, горбатый нос и большие глаза. Однако за любые сплетни насчет своей бабки он бил по морде, считал себя куда более настоящим нани, чем другие, и русских недолюбливал. Русского имени он не брал и свысока смотрел на тех, кто это делал, всегда называя их только настоящими, нанайскими именами. Никифора он звал только Нённери. Отец и дед Киры были шаманами. Он тоже стал шаманом, однако, кроме всего прочего, был и охотником – причем одним из лучших. Вот и сейчас – свалил кабана с одного выстрела. Теперь это, конечно, его добыча.

Нрав у Киры был противный: не смог удержаться, чтобы не засмеяться:

– Всем расскажу, Нённери, какой ты стрелок. Это не ты за нэктэ охотился, а нэктэ за тобой. Ладно хоть белок набил – все не с пустыми руками домой придешь, жене не так стыдно за тебя не будет! Уж сколько раз она, бедная, пожалела небось, что вышла за тебя!

Никифор только молчал да зубами скрипел. Кира Самар еще раньше него сватался за Сингэктэ Уза, но она отказала. Отец-то ее был бы не прочь породниться с шаманским сильным родом, однако Сингэктэ взяла да и убежала с Никифором. Нескоро простили их ее родители, да и то лишь потому, что Данила, брат Сингэктэ и друг Никифора, их уговорил. Но неужто и впрямь Сингэктэ жалеет, что за Никифора пошла?!

– А знаешь, почему тебе не везет на охоте? – спросил Самар.

– Почему? – уныло пробурчал Никифор.

– Потому что валиаха, несчастье, прицепилось к тебе. Ты должен его найти и прогнать, тогда удача вернется.

– А как валиаху прогнать? – насторожился Никифор. – Тебя, что ли, надо просить? Да я с тобой не расплачусь никогда!

– Ну уж нет! – ухмыльнулся Кира. – Больно надо, чтобы твое несчастье на меня перескочило! Избавиться от него ты сам должен. Один. Чтобы валиаха в тайгу убежал!

– Вот как? – пристально посмотрел на него Никифор. – Сам? Но как? Дай совет!

– Всякий совет денег стоит, – пожал плечами Кира Самар. – Больших денег!

– Больших у меня нету, – уныло вздохнул Никифор.

– Да у тебя, небось, никаких нету, – презрительно бросил Самар. – Ладно, ради Сингэктэ помогу, считай, даром. Отдай мне этих белок, что ты набил, – и довольно.

У Никифора аж дыхание перехватило от злости. Мало того, что Кира хочет забрать кабана, так еще и белок?!

– Что же это, я с пустыми руками вернусь домой? – воскликнул он возмущенно.