В моих руках. Захватывающие истории хирурга-онколога и его пациентов, борющихся с раком

Фотограф не был готов смириться со своим смертельным приговором. Мы с коллегами разработали план его лечения, который включал 3-месячную химиотерапию с последующей повторной КТ грудной клетки, брюшной полости и таза. Пациент был энергичным и в остальном здоровым человеком. У него не было никаких осложнений или серьезных побочных эффектов от химиотерапии, и он продолжал работать на протяжении всего курса лечения.

Через 3 месяца фотограф и его жена снова прибыли ко мне, чтобы обсудить дальнейшие действия. КТ показала значительное уменьшение метастазов печени. Других новообразований не возникло. Я отметил, что большинство метастазов были расположены в правой доле печени. В левой доле находились две маленькие, частично кальцинированные (в результате химиотерапии) опухоли. Во время нашей первой встречи мы уже обсуждали возможность хирургического удаления или разрушения метастазов. Прежде чем я успел это предложить, он выпалил: «Я готов ко всему, Док!»

Это все, что мне нужно было услышать. Мы обсудили подробности вмешательства, риски, альтернативы и прогнозы относительно продолжительности его госпитализации и восстановления после операции. Несколько недель спустя я полностью удалил правую долю печени больного и провел радиочастотную абляцию рубцующихся опухолей, оставшихся в левой доле. Фотограф был стройным мужчиной, поэтому вся операция заняла менее 3 часов. На следующее утро пациент уже мог ходить.

Из наших разговоров я уже знал, что больной был профессиональным фотографом, но до этого он не показывал мне свои снимки. Теперь, когда он находился, можно сказать, в больничном плену, восстанавливаясь после вмешательства, я попросил его показать свои работы. Мужчина вытащил ноутбук и положил его на вездесущий столик на колесиках. Вы, конечно же, их видели и знаете, что на них ставится все подряд: подносы для еды, пластиковые кувшины для воды, утки, стимулирующие спирометры для глубокого дыхания после операции и прочие безумные комбинации предметов. Извините, это отступление не имеет ничего общего с фотографией. Больной нажал несколько клавиш, и на мониторе появился длинный список файлов. Фотограф лукаво улыбнулся и спросил: «Сколько у тебя времени, брат?» Я просмотрел имена папок и выбрал ту, которая меня больше всего заинтриговала: «Музыка». По щелчку на экране появился десяток миниатюрных изображений. Пациент выбрал первый, в левом верхнем углу, и увеличил его до полного размера. Он пролистывал изображение за изображением, и это заняло почти 30 минут.

Я был в полном восторге. Почти все снимки были черно-белыми. Больной признался, что предпочитает этот формат из-за контраста света и тени, которого можно достичь лишь в этой цветовой гамме. На фотографиях были запечатлены выступающие группы, отдельные артисты, бэкстейдж, а также зрители, наслаждающиеся концертами.

Я навещал пациента каждый день, пока он был в больнице, и мы просматривали еще по одной папке. В коллекции были самые разнообразные фотографии: от архитектуры до уличной жизни, от повседневных вещей до значимых событий, от обычных работяг до мировых знаменитостей. Мне особенно запомнилась серия изображений «Чистка обуви». На фотографиях были запечатлены мальчики и мужчины, чистящие обувь на улицах или в зданиях по всему городу. Углы, освещение и композиция были понятны даже мне. Эти снимки буквально оживали перед глазами, и я сам будто переносился в запечатленные мгновения.

Восстановившись после операции на печени, фотограф опять прошел 3-месячный курс химиотерапии. Затем мы начали наблюдать за ним, отслеживая признаки рецидива с помощью КТ и анализов крови. Через три года у больного было выявлено три новых метастаза в печени и несколько увеличенных лимфатических узлов в забрюшинном пространстве. Химиотерапия была возобновлена в новом режиме. Через 6 месяцев лимфатические узлы вернулись к нормальному размеру, а метастазы в печени значительно уменьшились. Я выполнил вторую операцию, удалил два новообразования, провел радиочастотную абляцию на третьем и выполнил биопсию нескольких ранее увеличенных лимфатических узлов. К счастью, наш морфолог не выявил там злокачественных клеток. Пока больной восстанавливался, я воспользовался возможностью и попросил посмотреть его потрясающие снимки.

Я узнал, что все изображения в портфолио моего пациента были из его родного города. Оказалось, он работал официальным фотографом этого места. Я удивился, узнав, что в городах есть официальные фотографы. Теперь мне стало понятно, почему он снимал все подряд: здания, дорожные указатели, уличную жизнь и обычных жителей, а также важные события и мероприятия в городе.

Когда после постановки диагноза рака прошло 5 лет, фотограф саркастически заметил, что это немного больше, чем обещала статистика. Мы вместе посмеялись над крайне неточным прогнозом, и он отметил, что совсем не злится на онколога из своего города.