В мужской гарем? За что?!

– А я что, дебил? От него такие ожоги, что потом могу не откачать. Пусть сами прыгают.

– Мы разберёмся с поставщиком, – к ним подошёл один из прислужников, нервно теребя шаровары.

– Нет, – тут же перебил Алган. – Не хватало ещё, чтобы этот слух по городу расползся. Просто смени его. И выброси всё, что купил.

Потерев абсолютно голую грудь, Алган поморщился, вылез из бассейна и, не глядя, протянул руку, в которой тут же оказалось полотенце. Величественно обернулся, но Рич успел заметить красное пятно в низу живота. Даже если они слегка переусердствовали, из строя любимого второго мужа Владычицы явно на время вывели.

– Ну что, теперь приступаем ко второй части плана? – Рич тихо подошёл к Антону, встал за спиной.

– Рано, – процедил он. – Для начала пусть вылечится. Есть у меня идея, что дальше делать.

– Поделишься?

– Обязательно. Потом. А сейчас пойдём лучше рыбу проверим.

Благолепная Шапсут и не ждала такой удачи: Алган получил ожоги и теперь лежал на подушках, раскинув ноги, пока его промежность покрывалась толстым слоем лечебного крема.

– Они действительно могли быть вызваны сон-травой, – сказала лекарша, поднимаясь с колен. – Вам повезло, вотри вы масло глубже…

– Считаешь, это действительно может быть случайностью? – прищурилась Шапсут, отойдя к окну.

– Очень может быть. Хотя обычно сон-траву в масла не добавляют, разве что для удаления нежелательных волос и точно не в средства для смягчения кожи.

– Значит, ему просто не повезло, – задумчиво протянула Шапсут, опустив взгляд во внутренний двор. Алган на время устранён, Владычица, конечно, заглянет к нему, проведает, но вид больных и страдающих мужчин она ненавидит. Шапсут не верила в слепой случай и сейчас интуиция подсказывала, что в состоянии Алгана замешан кто-то из новых наложников. Стоило бы допросить их с пристрастием, вдруг они хотели причинить ему больший вред? А может, это просто мелкая месть, в которой и разбираться не надо. В любом случае, Шапсут решила, что самое время приглядеться к ним получше.

13. Шоу начинается

Зал был ярко освещён, в воздухе плыл аромат благовоний, смешиваясь с ярким, солнечным запахом апельсинов. За высокими, выходящими на залив окнами разливалась ночь. А перед Владычицей, возлежавшей на бархатных подушках, разворачивалась настоящая вакханалия. Стоящий на одном колене Антон вдохновенно терзал гитару и приятным голосом пел какую-то несусветную похабщину о девушке, которая пришла провести ночь с молодым человеком. Петри и Игар ярко передавали жестами происходящее, а Айвин и Рич, вскинув руки вверх, плавно раскачивались, как пальмы на ветру, в такт музыке. Остальные наложники хаотично перемещались по залу, размахивая газовыми шарфами. Шапсут тихо скрежетала зубами, проклиная злополучный день, когда впустила гадалку во дворец и купила новых рабов. А ведь всё так хорошо начиналось…

Несколько часов назад…

Гарем снова грустил. Алган болел, зализывал раны, но вскоре должен был вернуться в постель к Владычице, и шансы завладеть её вниманием стремились к нулю. Антон хитро посматривал на наложников, но планами не делился, Рич даже начал побаиваться, что этот сумасшедший русский задумал что-то настолько ужасное, что их всё-таки казнят, невзирая ни на какие законы.

Кесса во дворце больше не появлялась, попытка побега откладывалась, становилась призрачной, хоть и по прежнему притягательной. Парни в гареме уже не были чужими, зато чужим были они с Антоном и никак не могли до конца привыкнуть. И, если Антон прогибал местные правила под себя, небрежно улыбаясь, то Рич откровенно скучал. Порой в груди что-то свербело, хотелось разодрать кожу, раздвинуть рёбра и достать тоскливое, противное чувство. Выбросить память, смириться и жить дальше. Очередной вечер не стал исключением: было так тяжело, что хотелось выть.

– А рыба-то готова! – радостно сказал Антон, который последние несколько минут сосредоточенно обнюхивал её со всех сторон. – Ну что, народ, сегодня гуляем?

– Было бы куда пойти погулять, – вздохнул Рич. – Хоть на кухню ещё раз сбегать, и то веселье.

– Никакой кухни! – взвизгнул Сюдун, которого до сих пор колотило при воспоминании о риске.

– Зачем нам кухня? – удивился Антон, доставая из-за пальмы запечатанную бутыль. – У нас есть всё, что нужно для праздника!

– Всё ещё думаешь, там алкоголь? – Рич скептично посмотрел на неё.

– Уверен. Она стояла в ряду таких же, красивых, запылённых, – любовно погладил тёмно-зелёный бок Антон. – Сюдун, скажи, что у вас обычно пьют?

– Мужчинам пить нельзя, – строго сказал Сюдун. – На праздниках им разрешено выпить немного вина или светлого эля.

– А женщинам?

– Женщины пьют то, что покрепче. Настойки на можжевельнике, выдержанные в дубовых бочках виноградные спирты, сладкие ликёры… – Сюдун мечтательно вздохнул. – Наверное, всё вкусное. Но я не пробовал. И это, – он свёл брови, кивнув на бутыль, – не алкоголь, а масло. Дайте мне, я верну на кухню.