В мужской гарем? За что?!

– Он что, только чеснок жрёт, этот Алган?! – прогундосил Рич. От вони резало глаза, стоило поторопиться: либо у благочестивого Алгана крайне неблагочестивое расстройство желудка, либо сегодня действительно день, когда должны осушить большой фарфоровый сосуд. Рич вспомнил, что его содержимое ещё и должны тщательно утилизировать, и первым выскочил в следующую комнату. Ею оказалась роскошная спальня в тёмно-синих и золотых тонах. Каждый предмет так и кричал о роскоши и богатстве, будь то пресс-папье из белого мрамора с золотыми прожилками, или обычная чесалка для пупка с золотым набалдашником.

Огромные окна в пол выходили на балкон, за которым спал город. От благовоний вверх поднимались тонкие струйки ароматного дыма, а на низком столике стояла роскошная золотая ваза с фруктами.

– И где бы, по-твоему, он мог спрятать тело? – шепнул Айвин, осматриваясь.

– Не знаю. Я бы спрятал там, откуда мы пришли, чтобы не завонялось, но… Тихо!

Все замерли, прирастая к полу и напряженно вслушиваясь в темноту. Шелестели листья, перекликалась стража на стенах, а с балкона доносилось тихое цокотание, от которого у Рича невольно волосы встали дыбом на загривке. Переглянувшись с парнями, он тихо подошёл к развевающимся шторам и резко их распахнул, чтобы тут же согнуться от беззвучного хохота. Прямо на них уставился белоснежный павлин. Переступая с лапы на лапу, он надменно рассматривал их: всё как и говорил Сюдун.

– Так он жив! – громко прошептал Игар. – Надо отнести его Владычице и попросить, чтобы выпустила Антона!

– Подожди! – шикнул Рич, с опаской рассматривая крупную птицу. В голове снова зрел безумный план, не иначе как у Антона нахватался «смекалки», как он это назвал. Шустро осмотревшись, Рич сдёрнул одно из многочисленных парчовых покрывал, лежавших на подушках, и набросил на павлина. Тот издал обиженный звук, напоминающий приглушенное кряканье, и затих. Рич передал трепыхающегося павлина Айвину.

– А теперь быстро уходим отсюда.

Дважды уговаривать не пришлось. Айвин и Игар бросились к выходу, Рич помчался было за ними, но у стола притормозил. Местную грамоту он не понимал, но уже успел выучить, как выглядит герб Салетдина. И он мало походил на перевёрнутую корону и меч, воткнутый внутрь. Не думая, Рич схватил несколько листов с незнакомым гербом, сунул их за пазуху и на всякий случай прихватил пару смятых, исписанных листов из корзины.

Оказавшись в коридоре, они едва успели спрятаться в нише, когда мимо прошли несколько прислужников Алгана, обсуждая чистку отхожего места. Хотелось надеяться, что они не посвящены в дела Алгана и не знают о павлине. До гарема промчались на одном дыхании, ни разу не остановившись. Белоснежный хвост волочился по полу, но павлин сидел тихо, а стражницы не обманули: больше по пути никто не встретился.

«Бедный Сюдун», – подумалось Ричу. Опять бледно-зелёного цвета, явно в предобморочном состоянии. Заметив их, Сюдун сполз по стене и спрятал лицо в ладонях.

– Не плачь, мы дома, – весело воскликнул Айвин и, проходя, мазнул по коленям Сюдуна хвостом.

– Это… это… это труп? – помертвевшими губами спросил Петри, готовясь снова упасть в обморок.

– Лучше! – воскликнул Игар и картинно смахнул покрывало. Пришедший было в себя Сюдун тут же вжался в стену и приподнял ногу, воскликнув:

– А! Шайтан! Он воскрес!

– Тише ты! Он и не умирал. – Рич снова набросил на начавшего было расправлять крылья павлина покрывало. – Алган его украл, чтобы подставить Антона, разве не ясно?

– Сын ифрита! Как он мог! Надо идти к Владычице! – заголосил гарем. Дождавшись, пока крики утихнут, Рич холодно улыбнулся.

– Нет, к Владычице мы не пойдём, по крайней мере, не сейчас. Подождём утра.

– Как не пойдём? Ты хочешь, чтобы Антона наказали? А ещё друг называется!..

– Тихо! – рявкнул Рич, забрав павлина у Айвина. – Во-первых, мы не знаем пока, накажет Владычица Антона или нет. Во-вторых, если накажет, мы всегда можем предъявить ей павлина. И в-третьих… – он сделал паузу.

– В-треьих? – с надеждой подсказал эльф.

– Если она его помилует, мы убьём двух зайцев!

– Каких зайцев? У нас нет зайцев!

– Только не говори, что я должен ещё и зайцев где-то достать, – простонал Сюдун, заранее прикидывая, где он будет их искать на рынке.

– Это выражение такое. От Антона услышал, – махнул рукой Рич. – Убивать никого не придётся. Разве что, – он нежно погладил павлина, – эту роскошную птицу.

Он ждал криков, но получил оглушительную тишину. Только Петри слабо пискнул: «Мамочки!» и с размаху сел на подушки.

– Если Владычица помилует Антона, Алган не сможет обвинить нас в краже. Это раз. Скоро у нас праздник в её честь, и он наверняка придёт. Мы подадим ему павлина, а он не сможет и слова сказать. Это два.

– Но тогда нас обвинят в убийстве!

– Нет. Алган уже обвинил в нём Антона. То есть заявил, что точно знает, что это его вина. За одно и то же преступление два раза не судят. Так что, – Рич ухмыльнулся и подкинул тяжелого павлина в руках, – эта птичка сейчас для нас и орудие справедливости, и орудие мести.

19. Раскрытый заговор