В начале было Слово, а в конце будет цифра

Важной особенностью любой идеологии является ее краткий жизненный цикл. Она подобна бабочке-однодневке, которая может всех поражать красотой своих крыльев, но быстро умирает. Чтобы отвлекать человека от Бога, дьявол-искуситель должен постоянно заботиться о том, чтобы одних «бабочек» заменять другими. Количество видов «бабочек» ограничено, поэтому ничего принципиально нового не появляется, происходит периодическое чередование одних и тех же видов, называемых «либерализм», «гуманизм», «анархизм», «коммунизм», «нацизм» и т. п. В отличие от сиюминутной идеологии, базирующейся на лукавом слове, религия, основанная на Слове Бога, вечна. Ибо вечно Его Слово. Как сказано у пророка Исайи, «Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно» (Ис. 40:8).

А если копнуть еще глубже, то начинаешь понимать, что слово «идеология» – еще одна защитная обертка, скрывающая истинное содержание «продукта». На самом деле это религия. Точнее – антирелигия. Но если сутью религии христианства является восстановление некогда разорванной связи между человеком и Богом (разрыв произошел в результате грехопадения первых людей в раю, о чем я выше уже говорил), то скрывающийся под лукавыми обертками «наука» и «идеология» «продукт» являет собой религию врага рода человеческого. Дьявол в переводе с греческого – «клеветник», «подстрекатель», «разъединитель». Главная его цель – оборвать любую связь человека с Богом. Для чего? Для того, чтобы затянуть в свои сети и убить. Как минимум духовно, лишив человека «жизни вечной». А по возможности уничтожить физически человека даже в его земной жизни.

Итак, Слово Бога творит, созидает и дает жизнь. А слово лукавое (слово лукавого) разрушает, разделяет и убивает.

Конечно, слово лукавое и ложное убивает, поскольку оно само лишено связи с источником жизни – Богом. О таких словах можно сказать, что они мертвые. В поэтической форме эту мысль выразил русский поэт Николай Гумилев в стихотворении «Слово» (1919). Вот его конец:

Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово – это Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

«Литературный цех» под руководством бесов

Еще раз про любовь, или Как писатели портят слова

В предыдущем очерке[190] я писал о том, что в Новое время сложилась такая «профессиональная корпорация», костяк которой составляли безбожные писатели. Часто ей дают образное название: «литературный цех». Находясь в творческом угаре, работники этого «цеха» денно и нощно занимались порчей нравов и языка людей всех сословий, умевших читать. Влияние писателей на общество неимоверно усилилось в связи с изобретением печатного станка Иоганна Гутенберга (середина XV века). Данное изобретение по силе воздействия на общество без натяжки можно сравнить с Реформацией или буржуазными революциями в Европе.

Типографские машины позволили снизить цену книги и сделать ее доступной не только для богатых, но и просто состоятельных граждан. Книгопечатание очень скоро стало прибыльным делом. А для того чтобы оно было еще более прибыльным, книгопечатники заключили негласный договор с работниками «профессиональной корпорации» писателей, чтобы те поставляли «ходовой товар». А таким «ходовым товаром» стала художественная литература, потакавшая человеческим страстям. Для их культивирования, разжигания нужен был уже иной язык, нежели тот, который был в Священном Писании. И писатели занялись «переделкой» традиционного языка.