В начале пути

– Интересно, – ответила та, − Таня много лет вела новости на 5-м канале. Вроде, грамотная. Я её часто слушала дома. Как это вы растерялись в наше-то время?

Говорила и внимательно разглядывала сестричку, которую когда-то в трехлетнем возрасте будущий муж Ани таскал на себе по три километра на речку, когда жили на даче под Питером в Вырице. Наташка кричала:

– Уходи, змей. Она ко мне приехала, а не к тебе! − Что было истинной правдой.

А теперь один глаз прикрыт веком – птоз. Живот великоват – но уже 73 года. И голос:

– Ты уезжаешь послезавтра?

– А что?

– У меня химия….

А чего было бедняге ожидать, если у мамы, отца, брата и теток – онкология?

И что же это за судьба такая – как приедешь в семью, так обнаруживаешь рак? Может в том, что так подолгу прерывалась связь и была «великая сермяжная правда»? Или наоборот? Так раздумывала Аня, слушая весьма выразительный рассказ, как оперировавший её 6 лет назад в Онкологическом центре им. Петрова профессор оставил матку с прораставшей из неё в толстую кишку опухолью, чтобы не выводить временно сигмовидную кишку на боковую стенку. Сценарий на будущее был ясен. Вернувшись домой, родственница пыталась помочь консультацией в новом Питерском центре, хотя понимала полную бесполезность любых действий. Связь в этот раз установилась регулярная. В один из сеансов больная проговорилась о выпоте в плевре. Через несколько месяцев её не стало.

Москвичка

Стоял июль. В Москве было не очень многолюдно – всё же отпускное время, что несколько примиряло Анну со столицей, ненавидимой ею с детства. Она была в столице проездом по дороге на юг. Собралась туда в отпуск вместе с заведующей отделением в клинике, где работала с окончания института. В Москве задержались на 2 дня у сестры начальницы, которая собиралась вместе с ними. Поезд отправлялся ещё засветло. В купе появились две девицы примерно Аниного возраста. Их провожали папы, один из которых был хромым и буквально висел на палке. По внешнему виду это были последствия полиомиэлита, перенесенного еще в детстве. Второй родитель имел все признаки номенклатуры. Трудно сказать, в чем это выражалось. Возможно, в манерах, может быть, в костюме, но только по одному взгляду было ясно, что товарищ из начальников среднего звена.

Пришлось знакомиться. Девицы оказались химиками. Они недавно закончили институт им. Менделеева и работали в «почтовом ящике», так тогда называли для краткости засекреченные научно-исследовательские учреждения. Дорога на юга нашей родины длинная, а в те времена поезд пилил из Москвы двое суток. Естественно, были долгие разговоры. Между делом выяснилось, что старшая, Изабелла, работала с изотопами. Никаких подробностей, конечно, она не излагала, но упомянула о том, что их лабораторию наблюдают врачи, а каждый месяц приходится делать анализ крови. При этом у всех обнаружена анемия. Чтобы не отстранили от работы, все причастные к проблеме накануне лопают ложками икру, лучше черную, тогда показатель гемоглобина бывает выше. Значительно позже Анна сопоставляла дальнейшие события с этими сведениями, а тогда запомнила, но выводов не сделала. Правда, некоторые сомнения все же высказала, но энтузиазм и интерес к тематике был таким, что никакие доводы все равно бы не подействовали. Это был период конца пятидесятых годов, когда все только начиналось, водородной бомбы ещё не сделали, в космос ещё не выбрались, а Хиросима уже случилась. И люди были совсем другими, прагматизм их не затронул. Одним словом, шестидесятники. Нельзя сказать, что такими были все, но они встречались повсеместно, влияние их на основную массу какое-то время было существенным. Чем сильнее закручивались гайки, тем ярче они выделялись на общем фоне. И главные признаки эпохи представляли они.

Всё на свете кончается, закончилась и дорога. Все ехали в Хосту. Все были «дикарями». Так тогда называли отпускников, ехавших не по путевке. Нашли квартиры, а девушки расставаться не пожелали, к большому, кстати, неудовольствию «завы». Но общение оказалось интереснее. Постепенно выяснилось, что Изабелла поехала для снятия стрессового состояния после развода. История эта была довольно типичная, и не только для того времени.