В начале пути

Мы с Араэле и ИСИСом успели вернуться в рубку до того, как тугие струи ливня обрушились на нас с небес. Дирижабли теперь висели совсем низко, и твари делали всё, чтобы их наконец-то сбить. Именно флот сейчас мешал им лезть по склону, и именно эфирные корабли доставляли врагу больше всего неудобств.

Всё чаще звучал треск и крики в воздухе, когда очередной снаряд всё-таки прорывался через щит и попадал в дирижабли. За всё время до начала грозы тварям удалось сбить только один эфирный корабль. Ну а теперь лишь за десять первых минут стрельбы были уничтожены сразу три корсара. Раздосадованно потявкав, Страж спешно перенастроил щиты. Теперь они надёжно прикрывали нас со стороны атакующих, но пришлось оставить дирижабли практически без защиты со стороны скалы.

Твари, ползущие по стенам, воспользовались этой оказией, и принялись палить по нам из ручного оружия, а иногда (видимо, особые умельцы) — и прямо из собственных конечностей. Страж, разгавкавшись на все лады, снова выставил полный щит. Дирижабли начали маневрировать, но стрельба была такой плотной, что это уже мало помогало. В результате командование приняло решение уходить выше, и все шесть групп кораблей начали торопливо подниматься.

Страшный удар сотряс «Мэлоннель» в тот момент, когда мы почти уже ушли в тучи. Сначала я почувствовал, как из меня начинает уходить пневма, а потом корпус гондолы резко вздрогнул.

— Что это было?! — вскрикнула Вера, которая попыталась удержаться на ногах, схватившись за штурвал.

Нам с Араэле и ИСИСом хвататься было не за что, и мы кувырком полетели на пол. Даже фантастически устойчивое искусственное тело не смогло выстоять…

— Тревога! Там! Какой-то! Гад! Садит! — Страж выскочил из своего гнезда, откуда управлял орудиями, и принялся скакать по рубке. — Щит! Пробил! Гад! Тварь!

Я поднялся на ноги и помог встать Араэле. «Мэлоннель» перестал подниматься вверх и завис под самыми тучами. Неподалёку висел ещё один «счастливчик», которого накрыло ударом. Нижняя часть гондолы у него отвалилась, и из неё, словно внутренности огромного животного, свисали вниз переборки, какие-то части приводов, канаты и тросы… На одном из них ещё болтался матрос, пытаясь не упасть и с надеждой поглядывая наверх.

— Не можем подняться! — крикнула Вера и потянулась к переговорной трубке машинного отделения. — Шиф! Рубари! Что там у вас?

— Всё! Отлетались!.. — буркнула трубка голосом Рубари.

— Что значит «отлетались»?! — то ли испугалась, то ли возмутилась Вера.

— Логос огня накрылся… — ответил ей Рубари. — Не восстановим!..

— Нет, так не бывает… — выдохнула Вера и беспомощно обернулась ко мне. — Как же так? С одного выстрела…

— Это Чёрная Душа, — раздосадованно проговорил я. — Он сильный.

— Фант! «Зевс» спускается и примет всех на борт! — проговорил ИСИС. — Но они говорят, что долго этих ударов их щит не держит.

— Валим! Валим! — Страж первым вылетел из рубки и ускакал в сторону палубы.

— Вера, объявляй эвакуацию! — крикнул я, схватился за трубку в машинное и добавил. — Рубари! Шиф! На палубу! Взять только самое ценное!

— Уже собираемся! — ответила трубка голосом Шифа, а фоном неслись потоки ругательств. Уже голосом Рубари.

— На палубу! — я кивнул Араэле. — Вера!..

— Я сейчас! — отозвалась рулевая, хватая атлас и закидывая его в подпространственный карман.

Снаружи раздался треск и крики ужаса. Я выглянул через стекло и увидел, как что-то огромное врезается в соседний дирижабль. В стороны разлетались щепки и куски такелажа. Вниз безвозвратно канул матрос, пытавшийся удержаться на канате. Дирижабль ещё не упал, но это, несомненно, была агония.

Пробегая мимо каюты, я вспомнил, что не всё забрал оттуда. Конечно, самое ценное я уже скинул в подпространственный карман. Но в столе всё ещё лежал дневник Перо. Я совсем забыл про него и не убрал заранее.

— Я сейчас! — крикнул я Араэле и Вере.

И со всех ног кинулся к каюте, то и дело натыкаясь на бегущих людей.

«Мэлоннель» вздрогнул от нового попадания. Где-то внизу, в трюме, что-то начало отваливаться с протяжным стоном умирающего зверя. И в следующий момент гондола с оглушительным треском накренилась. В каюту я буквально ввалился, едва удержавшись на ногах. Рывком выдвинув ящик стола, я, наконец, схватил дневник Перо…

В этот момент последовало очередное попадание. Дневник выпал из рук, привычно распахнув страницы на том самом месте, которое я перечитывал чаще всего. Перо Кироко выскочило и мягко легло на накренённый пол. Я подхватил и его, и дневник, успев зацепиться взглядом за последние строчки:

Можно ли поднять ветер, дуя против ветра? Можно ли грозить земле, когда сам не грозен? Но если прошлое в будущем будет казаться не тем прошлым — подумай и оцени тысячу раз, а потом вдохни и отпусти. И грозным знамением станет перо Кироко.