В небе над нами

Он наивно предположил, что сейчас проснётся, как обычно. Ага, конечно. Вроде сон, но Гугов вполне себе мыслит. Только тело фактически не ощущает… Почему, нет, пальцами рук пошевелить способен. А вот нижние конечности и живот то ли онемели, то ли вовсе исчезли. Авраам попытался повертеть головой.

Так, лежит он на чём-то холодном, вроде на бетоне или граните. Вокруг — сплошная тьма, пропасть. Только это лежбище, основание которого уходит вниз. Слышится… чавканье? Авраам Вентонович с тревогой взглянул на свои ноги, и на него вдруг накатила ледяная волна брезгливости и отвращения, сменившаяся душераздирающим воплем-визгом во всю глотку. Кроме как смотреть по сторонам он почти ничего не мог, тело выполняло скорее пассивную роль обузы, будучи наполовину застывшим, парализованным. Он хотел напрячь мышцы и дёрнуться, но физическая оболочка его ослушалась.

Гугова поедали. Из глубин бездны тянулось толстое, склизкое, свёрнутое кольцами тело червя-змея. Именно из-за обильно выпрыскивающейся и блестящей слизи тело это удавалось рассмотреть; оно было тёмного окраса и сливалось с пустотой едва ли не полностью. Пустота же будто вся была живая, образовывая себя единую, а Гугов появился внутри и стал жертвой. Голова чудовища была гладкой, пасть — огромная с шершавым чешуйчатым языком; шершавость, правда, Авраам Вентонович не ощущал, потому что не чувствовал даже, как острые зубы впиваются в его нежную плоть.

Спящий позволил себе испугаться. Дал волю первобытному инстинкту, записанному у каждого в недрах хромосом. Поскольку в этом полусне мозг обладал определённой долей забранной у тела физической мощи, змей получил в морду хлёсткую волну энергии, вызванную и сгенерированную страхом. Монстр отстранился, а Авраам Вентонович уже сообразил, как поступить: ментальным рывком развернул своё полупоглощённое тело вправо и отправился во мрак окончательно. Ну, не впервой. Зато теперь, вместе с материальной оболочкой, разум тоже вольётся, и не останется навеки в пустоте. Свободное падение в бесконечность…

«Опять лечу. И это, очевидно, пройдёт»…

Пассаж двенадцать Форточка в подсознание

1

Когда Ярый увидел озёрную тварь, он почти впал в ступор. За ту долю секунды, что прошла между появлением твари и приливом адреналина, он успел почувствовать лёгкую вибрацию у себя в кармане. Сталкер достал «чеснок» и всмотрелся. Серый камень переливался красным, нагрелся и действительно слегка вибрировал.

— Кисель, там… — поднял он голову и… посмотрел ей в глаза.

Тварь. Как же она выглядела? Кожа была покрыта коричневым слоем грязи, отчего тварь имела такой же, как у Озера, грязевой цвет, на длинных когтистых руках были видны шипы, а на локтях и плечах они были длинные и изогнутые, как кинжалы. Ноги твари были покрыты тёмными, жирными и длинными волосами; голова смахивала отдалённо на человеческую — формой — волосы, опять же, цвета самой твари, два чёрных стеклянных глаза бусинками, острый, погнутый нос, кривые зубы и две пары длинных, словно мечей, клыков. Уши выражались двумя свёрнутыми трубочками. Из слюнявого рта свисало нечто наподобие спагетти из свежих человеческих вен, только чёрных, с присосочками, кстати, покрытых на вид вроде свежим «кетчупом» (каким, я думаю, известно). Эти «вены», исполнявшие функцию щупалец, тонкими жгутами обвисали к ногам твари, когда она не охотилась, однако сейчас торчали у неё прямо вверх. Видать, уродина как минимум отобедала. Ярому невольно захотелось блевать, причём это было естественной физиологической реакцией его организма на отвращение такой силы.

Кисель выпустил руль, катер развернулся в дрифтовый (или не такой уж дрифтовый) занос, и «Волна» впечаталась в громадный булыжник, чья верхушка торчала из-под воды.

— Ну, Кисель, ё-моё… — возмутился Ярый. — ОГОНЬ!!!

Тварь прилетела откуда-то сзади и шлёпнулась всеми четырьмя измазанными наравне с торчащей изо рта дрянью кровью конечностями и изворотливым телом на лобовое стекло. Учитывая несколько деталей, можно было сделать вывод, что монстэр уже поел — «первым блюдом» он как раз и запачкал себе все щупальца, конечности и, хмм, «язычок». Этот вывод Ярый и сделал. Стало быть, два сталкера — на десерт.

Чем так наелась тварь до этого, полагаю, понятно и так. Ох, и не повезло истребителям, бедняжкам… Лучше уж пуля.

Лобовое стекло разлетелось от выстрела «Тулы» Киселя, а в подарок от Ярого взвывшая тварь получила очередь в лоб. Следующий мут запрыгнул в грузовой отсек «Волны».

Ярый выкинул рюкзаки на булыжник, за ними и оружие, дал прощальную канонаду из «Жука», и скомандовал другу:

— За борт, быстро! Бросаем катер и уходим! Он не подлежит починке, а мне жизнь дорога!

— За б-борт?

— На булыжник, а оттуда на берег допрыгнем. Быстрее, напиток!