В небе над нами

И в эту секунду блаженства и расслабления его ударило; так сокрушительно и беспощадно досталось ему, что Авраам мечтал только об одном — скорее вернуться в беспамятство. Все те отвратительные события, происходившие с ним в его бытие, всё самое плохое и негативное разом сметает его сознание, облепливает отовсюду, не пропуская ни единого светлого кусочка. Жуткий смертоносный ком был так уверен в своей победе, что допустил оплошность и не заметил всего одну малюсенькую щель. Вот через эту щель и ускользнул разум Авраама…

Слава Богу. Обратно…

* * *

А может, сгусток мути намерено заслонил собою не всё пространство, движимый побуждением оставить хоть мизерный шанс выжить тому, кого собирался уничтожить. Ему было ясно, что он должен, но он не желал всей сущностью, искренне, иначе бы Гугов не удрал от него…

Пассаж тринадцать Экивоки бытия

1

Утро выдалось ясным; в Зоне вообще минуты ясного неба можно назвать волшебными, бесценными. Лучезарные солнечные зайчики осторожно выглядывали из-за туч и начинали ловко прыгать по земле, отбрыкиваясь от переливающихся аномалий. Скоро тучи вернут себе отобранную территорию, а тучи довольно грозные — с хрустальными гранями-очертаниями, неестественно серые, — вероятно, признак грядущего радиоактивного дождя, и дождь будет, скорее всего, как из ведра, и лучи эти дарят последние счастливые мгновения света. Периметр слился в чёрный безликий прямоугольник, и пулемёты с часовыми не рассмотреть, даже Ярому приходилось щуриться. Растительность, на которую ступал прочный ботинок, будто принаклонилась, показывая тускло-белесоватому оттенку движущего слезливого, своеобразно мокрого от росы, быстрого и пёстрого утра, что он лидирует. Жаль только, мотыльки не поют. Приятное утро, вселяющее надежду в грядущее.

Лейтенант Василенко находился в бодром, хорошем расположении духа, и с балагура-забулдыги Лёшки-Ярого, своего закадычного друга, взял за проход лишь тысячу рублями и несколько дешёвых артефактов. На душе у Ярого чувство облегчения и гордости, предвкушение скорого счастья видеть Лизу. Ярый козырнул лейтёхе и переступил границу.

* * *

Населённый пункт в паре километров от вояк представлял из себя поселение городского типа, в котором окопался Лёха. Зона была одновременно и близко, и не очень. Так его здесь называли, на Большой Земле — Лёша, впрочем, Чернобыль-41 и отнести-то к ней можно было с натяжкой, ошивался тут, в основном, зонный контингент — армейцы, головорезы, бывшие сталкеры. Алексей, по сути, проживал тут, но по факту (не по документам) это было не ПМЖ, он тут лишь кантовался между ходками в уютной квартирке с видом на бульвар. Ходил в кафе, потому что встречался там с девушкой — нечасто, и всего-то они пили чай и болтали. Девушку звали Лиза, это удивительное зеленоглазое создание обслуживало постояльцев на ресепшене в местном отеле «Воланчик». Человеческие особи женского пола в городе также обитали, обычно дочки офицеров или других зоновцев, либо это были девушки-учёные, и так далее. Случайных людей в этих местах не числилось.

Лёха мог улыбаться здесь, хоть он и в Зоне улыбался, но там лишь для того, чтобы не увязнуть во всей той мути и постоянной погоне за артефактами, вечной игре в русскую рулетку со всем, что тебя окружает, — здесь он улыбался спокойно, искренне. Даже лицо менялось, и взгляд — Лёха правда этого не замечал. В городке был улётный бар; имелась возможность сбыть хабар некоторым личностям-торговцам, причём давали больше, чем по ту сторону Кордона — оно и понятно, там ещё некоторые средства уходят у барыг, чтобы доставить улов наружу, за Периметр (если они тот улов не перепродают сразу же).

Существование Лёхи-Ярого протекало в таком ключе, между двумя золами. Но вот парадокс — без одного и другого бы не было.

2

Люда преодолела Могильник абсолютно беспрепятственно, а все благодаря чудо-арту. Изумительный Синий Кулон показался ей живым, ведь он пульсировал в такт ее сердцу и чувствовал ее рвение; Кулон направлял «фээсбэшницу» верным маршрутом на ментальном и интуитивном уровнях с помощью телепатии, и ни разу не подвёл хозяйку. Казалось бы, сумасбродными тропами шагала Люда, но нет, выяснялось, что ни одна аномалия, коих в этой локации как песчинок на пляже, не преграждает путь, а привычные муты разом куда-то подевались. Да, Кулон был близок к тому, чтобы стать частью Люды, и вечно вести её такими нестандартными, извилистыми дорожками. Он заставил её вспомнить о внуке и ещё больше захотеть его спасения, он поддерживал Неву с тех самых пор, как та нашла его в яме, и встреча эта двух радикально отличающихся форм жизни явно не вписывалась в интриги майора Селенина. Кулон довёл владелицу до места, где должна была состояться встреча с «должниками», и соответственно передача досье.