В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

Тем временем посланный дель Кано гонец принес в вальядолидский замок весть о благополучном возвращении «Виктории». Император Карл только что вернулся из Германии — одно за другим переживает он два великих мгновения мировой истории. На сейме в Вормсе он воочию видел, как Лютер решительным ударом навеки разрушил духовное единство церкви; здесь он узнаёт, что одновременно другой человек перевернул представление о вселенной… Император в тот же день, 13 сентября, посылает дель Кано приказ… явиться ко двору… Всю славу, все почести, все милости пожинает именно тот, кто в решающую минуту пытался помешать Магеллану совершить его подвиг, недавний предатель Магеллана — Себастьян дель Кано… Император возводит его в рыцари и присваивает ему герб, увековечивающий дель Кано как свершителя бессмертного подвига… Но еще более чудовищным становится несправедливость, когда награды удостаивается и Эстебан Гомес — тот, кто дезертировал в самом Магеллановом проливе… Да, именно Эстебан Гомес, столь нагло отрицавший сделанное Магелланом открытие… Вся слава, весь успех Магеллана волею злокозненной судьбы достаются именно тем, кто во время плавания всех ожесточеннее старался подорвать дело его жизни…

Но самое трагическое: подвиг, которому Магеллан принес в жертву всё и даже самого себя, видимо, совершен понапрасну… Западным путем, который он открыл, почти не пользуются; пролив, найденный им, не приносит ни доходов, ни выгод… Почти все испанские флотилии, пытавшиеся повторить дерзновенный подвиг морехода, терпят крушение в Магеллановом проливе; боязливо начинают обходить его моряки… А когда президент Вильсон в Вашингтоне нажатием электрической кнопки открывает шлюзы Панамского канала… Магелланов пролив становится и вовсе лишним… И поныне побережье Америки от Патагонии до Огненной Земли слывет одним из самых пустынных, самых бесплодных мест земного шара…

Но в истории духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя… И в этом смысле подвиг, совершённый Магелланом, превосходит все подвиги его времени. Подвиг Магеллана кажется нам особенно славным еще и потому, что он не принес в жертву своей идее, подобно большинству вождей, тысячи и сотни тысяч жизней, а лишь свою собственную. Незабываемо… великолепное дерзновение пяти крохотных, ветхих кораблей, отправившихся на священную войну человечества против неведомого; незабываем он сам, у кого впервые зародился отважнейший замысел кругосветного плавания… Ибо, узнав после тщетных тысячелетних исканий объем земного шара, человечество впервые уяснило себе меру своей мощи…

Полузабытое деяние Магеллана убедительней чего-либо другого доказывает в веках, что идея, если гений ее окрыляет, превосходит своей мощью все стихии… и претворяет в действительность… недостижимую, казалось бы, мечту сотен поколений.

Стефан Цвейг, «Магеллан»