В объятьях зверя (СИ)

С этими словами он взял в ладони ее лицо, и в следующее мгновение Елена ощутила, как перехватило дыхание, а во рту появился приятный, кажется, лаймовый привкус. К его прикосновениям невозможно привыкнуть: они неизменно вызывают страх, хотя уже и знакомы ей. Но вместе со страхом, едва ей стоит ощутить на себе его разгоряченное дыхание, услышать, как бьется его сердце, напряжение внутри мгновенно доходит до той точки, когда она превращается в кого-то наподобие тряпичной куклы: из нее будто бы достают стержень, который поддерживает ее тело. Контролировать мысли становится все труднее, они сливаются в единый мощный поток обрывками каких-то фраз и имен, но теперь все они кажутся не значащими совершенно ничего.

Елена сделала рваный вдох и положила одну ладони ему на плечи. Он ждал, что сейчас она попытается оттолкнуть его и высвободиться, но этого не происходит. Прятаться бесполезно, и Елена прекрасно это понимает, но… Не только осознание этого подчиняет ее ему. По крови разносится приятное тепло, хотя руки, наоборот, почему-то леденеют, а внутри завязывается тугой узел, и ее наполняет лишь одно желание: избавиться от этой сладкой истомы чем-то более резким, еще более ярким, тем, в чем она может сгореть дотла.

Деймон отстраняется и внимательно смотрит ей в глаза.

— Ты уже не боишься меня? — хрипло, с такой знакомой и привычной усмешкой в голосе спрашивает он, но ответ ему не нужен: он читает его во взгляде ее карих, сейчас кажущихся почти черными, глаз.

— Я… Я не знаю, — растерянно лепечет она.

— Ты забудешь об этом, — шепчет Деймон, прильнув к ее шее.

Его прикосновения сначала до невозможности томящие, мягкие, какие-то…осторожные. Лишь спустя какое-то время Елена начинает чувствовать, как он слегка покусывает ее кожу, отчего на шее остаются красные следы. У Елены низкий болевой порог, и она лишь усилием воли удерживается от того, чтобы вскрикнуть, но неприятные ощущения уходят на второй план, когда к своим же отметинам он прикасается теплыми губами. Кусок тонкого шелка в его ладони превращается в нечто-то смятое и небрежное, но снимать рубашку с Елены он не спешил: пока оставался этот, не значащий совершенно ничего, но все-таки барьер, она казалась ему недоступной, и это странное ощущение запретности невообразимо хотелось растянуть.

Рука Елены скользнула к тугому ремню на его брюках. Даже сквозь плотную ткань рубашки, которая пропитана запахом его одеколона настолько, что в этом пьянящем аромате начинает растворяться сам воздух, Деймон отлично чувствует касания ее холодных пальцев в области пупка и чуть ниже, и от этого непроизвольно напрягаются мышцы живота. Елена не может этого не заметить, и в этот момент Деймон видится ей еще более сильным и…каким-то надежным. Его ощущения передаются и ей. С каждым вдохом, с каждым прикосновением они как будто отдают друг другу частичку себя, хотя на самом деле ничего друг о друге не знают. Сейчас это и неважно.

Деймон слышит звон пряжки ремня, и этот звук заводит его сильнее, чем самый громкий крик. На шее и ключицах Елены, кажется, не остается ни дюйма кожи, на котором бы она не чувствовала прикосновения его губ. И чем чаще это происходит, тем сильнее становится спокойствие внутри. Руки не дрожат, и она с легкостью расстегивает его рубашку, которую он, высвободившись из нее, небрежно кидает куда-то на пол, и это, пожалуй, первое резкое движение, которое он делает за все это время. Деймон привык к совершенно другому: он — словно голодный гепард, ему хочется накинуться на свою добычу, крепко вцепиться в ее тело, встретить какое-то сопротивление, но в конце концов увидеть, как она подчинится ему по собственной воле. Сдерживаться трудно, но это доставляет намного больше удовольствия, и предвкушения того, чего они оба хотят, совсем нет: он не думает об этом, а наслаждается тем, что происходит сейчас. Через несколько секунд Елена чувствует спиной холод пола, который на мгновение отрезвляет, словно бы бьет током. И лишь в этот момент, когда в глаза ударяет слепящий солнечный свет, в глубине души она ощущает стыд. Начинает казаться, что они совершенно не закрыты от посторонних глаз, что кто-то может внезапно войти. Для Елены секс был неким таинством, которое для нее никак не сочеталось с дневным светом и представлялось ей допустимым лишь с любимым мужчиной. Деймон рушил мир, в котором она жила. И сейчас, спустя всего несколько секунд, своими прикосновениями, движениями, хриплым шепотом на ухо он заставляет ее забыть саму себя и все, о чем она думала еще несколько минут назад. Совершенно неожиданно для Деймона она переворачивается и оказывается сверху. Елена — почти воздушная, ее прикосновения легкие и напоминают дуновение теплого ветра, но он оказывается прикован ею к полу сильнее, чем самыми крепкими цепями.

— Такой ты мне нравишься гораздо больше, — шепчет он и аккуратно снимает с нее рубашку.