В объятьях зверя (СИ)

Сейчас для Деймона Лондон потерял свое имя. Теперь это был для него просто город — серый, безликий, совершенно обыкновенный; город, в котором Деймон не видел то, чего он прежде никогда не знал, то, чего ему увидеть больше не суждено, если только он снова не пересечет океан и не вернется сюда. Город, каких на картах мира тысячи. Деймон отчаянно искал здесь одного: насколько это возможно, отдалиться от Нью-Йорка, забыть, отречься от него. Холодные ливни сменили океанский бриз, стеклянные небоскребы слишком резко были вытеснены английским барокко и теперь казались какими-то неправильными, еще более мощными, совершенно неуправляемыми, а вместо легких, улыбчивых, чем-то напоминавших детей американцев теперь были чопорные англичане, и Деймону порой казалось, что сейчас его от родного города отделяет нечто гораздо большее, чем океан. Однако Лондон открыл ему простую истину: даже в самом далеком городе человек никогда не сможет спастись от своих мыслей.

Когда Деймон занимался вопросами работы, он погружался в нее с головой и меньше всего терпел, когда что-то отвлекало его от дел. В этом с годами, взрослея, он все больше становился похожим на своего отца, хотя в его жизни, в отличие от последнего, бизнес на первом месте не стоял никогда. Однако подчиненные Деймона знали: если он начинал готовиться к совету директоров или другой важной встрече, лучше без веской на то причины не то что не стучать в дверь его кабинета — не появляться в его приемной. За один день он, кажется, забывая о существовании внешнего мира, мог заключить несколько контрактов, начать полную реорганизацию одного из отделов и проанализировать и подготовить к необходимому совещанию ворох документов, в которых порой путался и Уэс, который был в бизнесе намного дольше, чем Деймон, и в экономике чувствовал себя как рыба в воде. Успех компании Деймона и все, до последнего цента, деньги, заработанные им, были совершенно оправданны: работоспособность он имел колоссальную. Однако сконцентрироваться на работе, несмотря на все попытки, сейчас не получалось вообще. Деймон работал на износ: бесконечные переговоры, презентации и конференции, подсчеты и огромные суммы денег, которые пускались в оборот, грандиозные планы. Их с Уэсом день начинался в шесть-семь утра и редко заканчивался за полночь. Деймон давно привык к такому режиму и образу жизни, поэтому усталости — по крайней мере, физической — кажется, не чувствовал совсем.

Изматывало, и гораздо сильнее, его совершенно другое. Чем бы Деймон ни занимался, как бы ни пытался по максимуму загрузить себя работой, как бы ни старался вытеснить ею все чувства, от которых ему некуда было уйти в Нью-Йорке, ему казалось, что день за днем воспоминания, от которых он тщетно пытался спастись, серной кислотой прожигают в его груди огромную дыру. Сейчас он понимал, что каждый день думает не о предстоящем контракте, не о деньгах, не об открывшихся грандиозных перспективах. Его прошлое — вернее, то, что он так отчаянно пытался сделать прошлым, думая, что в этом — единственный правильный выход, — настигло его в нем самом, потому что когда-то очень давно проникло под кожу. Жизнь научила Деймона прощаться и отпускать людей, но он не мог подумать, что сделать это сейчас окажется так трудно. Он сменил sim-карту, не звонил и не писал, не спрашивал ни о чем у Роуз, а просыпаясь каждое утро и слыша звук барабанящих в оконное стекло капель дождя, все равно вспоминал о том, как смешно Елена в такие дни яростно восклицала, что не высунет в такую погоду на улицу и носа. И вместе с этим, когда он видел перед глазами образ Елены, к нему неизменно возвращались мысли о Кэтрин. Деймон постоянно думал о них, вспоминал, сравнивал и ловил себя на удивительной мысли: хотя его отношения с Еленой и Кэтрин были биполярно разными, Елена словно бы вернула его на пять лет назад, в то время, когда ему было легко, спокойно и светло. Было ли это потому, что в ней он нашел отражение Кэтрин? Деймон уже не понимал и сам.

Какой он видит свою жизнь дальше? Деймон не раз задавал себе этот вопрос, от которого, наверное, и зависит будущее человека. Не имея ответа на него, человек застывает во времени, становится просто точкой на временном отрезке, теряет самого себя. Деймон ясно знал, чего он хочет, но ответить на этот вопрос он не мог и этим сам себе напоминал маленького беспомощного ребенка. Он, как и Елена, отчаянно бежал от чего-то, чего-то безумно боялся, но чего — до конца не понимал. Огонь внутри, который, казалось, ненадолго пригасило время, разгорался с новой силой.