В объятьях зверя (СИ)

— Стефан, привет, — устало произнесла она, увидев бледного парня и подойдя к нему. Когда Стефан привез жену в госпиталь, они с Мередит не успели обменяться и парой слов, так что спокойно поговорить могли только сейчас.

— Что с ней? — сходу спросил Сальваторе, даже не назвав Елену по имени, но Мередит, у которой позади было ночное дежурство, не обратила на это внимание.

— Стеф, — проговорила она, положив другу руку на плечо.

Стефан почувствовал, как сердце начало биться быстрее: он обо всем догадывался по грустному и какому-то виноватому взгляду врача.

— Прости, — одними губами прошептала она и, вздохнув, опустила взгляд. — Ребенка спасти не удалось.

В этот момент у Стефана внутри все оборвалось. Из сознания будто бы исчезли все мысли. Вместо них — какая-то яркая и длинная ослепляющая вспышка. Он нервно сглотнул и на мгновение закрыл глаза, то ли надеясь, что все происходящее — просто дурной сон, то ли боясь смотреть на Мередит.

— Мне, правда, очень жаль, — надтреснутым голосом произнесла девушка и подняла глаза на друга.

И становилось понятно: это не банальная фраза врача, которому нужно как-то объясниться с близкими пациента. Она действительно пропускала боль через себя, принимая эту беду как собственную. Мередит по натуре своей была очень добрым человеком с чутким сердцем, и у нее было только одно желание: помогать людям, делать так, чтобы в их жизнях было чуть меньше боли. Физической и душевной. Именно поэтому она связала свою жизнь с медициной. И именно из-за этого столько раз, несмотря на свой юный возраст, порывалась уйти из профессии: было просто невозможно видеть слезы родственников пациентов, находившихся на грани жизни и смерти, начинать многочасовую операцию, зная, что она сможет продлить жизнь максимум на год, слышать прямые вопросы больных: «Доктор, я умру?» — и смотреть в их глаза, полные отчаяния и вместе с этим — какого-то неверия в то, что это происходит с ними. Каждая такая история оставляла настолько глубокий след в душе Мередит, что отпустить ее не помогало даже осознание того, что она вместе с напарниками спасает жизней гораздо больше, чем теряет.

— Срок был небольшим, удар — сильным, и… Стеф, мы сделали все, что было в наших силах.

Сальваторе запрокинул голову и шумно втянул ртом воздух, а затем вновь посмотрел на Мередит.

— Слава Богу, Елена в безопасности. У нее несколько ушибов и сотрясение, но все лечится. Через несколько недель ей можно будет вернуться домой.

Стефан рассеянно кивнул.

— Единственное… До сегодняшнего вечера ней пока лучше не заходить. Пока она без сознания и очень ослаблена.

— Спасибо, Мер, — пересохшими губами пробормотал он.

Мередит смотрела в стеклянные глаза парня и понимала: за тем, что они кажутся совершенно пустыми и безразличными, скрыт океан боли, волны которого сейчас захлестывали его с головой. Понимала потому, что видела: он старался сдерживать слезы, которых были полны его глаза, но моргнул один раз — и по щекам, вопреки его желанию, потекли две тонкие струйки.

— Стефан, — он вновь отыскал взгляд теплых давно знакомых глаз, и уже не опускал свой: от него становилось немного спокойнее. — У вас с Еленой такая чудесная дочь, — девушка перевела взгляд на спавшую на руках в него Никки, а затем вновь посмотрела Стефану в глаза. — И еще будут дети, если захотите. Только нужно немного подождать. Слышишь? Все будет хорошо, — прошептала она с какой-то немыслимой уверенностью.

Сальваторе мысленно улыбнулся: Мередит всегда была такой — отзывчивой, милосердной, всегда готовой выслушать и помочь если не делом, то хотя бы словом.

— Спасибо тебе за все, Мередит, — сказал он. — Я, правда, многим обязан тебе. Спасибо за то, что ты всегда рядом.

Она поджала губы, а Стефан осторожно, чтобы не разбудить Никки, потянулся к ней, чтобы обнять.

Разговор продолжался еще около десяти минут, а после Сальваторе поторопился уехать домой.

Щуря уставшие глаза, которые невыносимо болели после бессонной ночи, всматриваясь в даль, будто бы пытаясь там что-то увидеть, хотя дорога была еще пуста, крепко сжимая одной рукой — холодный руль, а другой — телефон, и слушая на другом конце провода монотонные гудки в ожидании услышать голос своей секретарши, чтобы сказать, что в офисе он сегодня не появится, Стефан хотел только одного: напиться до такого состояния, чтобы перестать понимать, где он находится и что происходит, заснуть, стереть из памяти события прошедших часов.

Он вошел в дом, шатаясь, и быстро уложил Никки в детской. Увидев его, Энзо не поверил своим глазам: Стефан, которого он видел пару часов назад, и Стефан, представший перед ним сейчас, были будто бы двумя совершенно разными людьми. В его внешности почти ничего не изменилось — разве что, он сильно побледнел, но в глаза было страшно смотреть: они были совершенно опустошенными, какими-то безумными и невероятно испуганными. Таким своего босса Сент-Джон видел впервые.

— Как Елена? — осмелился спросить охранник, с трудом поборов отвращение.

Стефан внимательно посмотрел на него стеклянными глазами.