В объятьях зверя (СИ)

— А меня это как-то должно заботить? — хмыкнул он. — Я ничего никому не обязан, — отрезал Деймон. — Я не бюро по спасению маленьких девочек, попавших по собственной глупости вот в такие передряги. Я пообещал вознаградить тебя за информацию — вот твои деньги. На этом все.

Энзо смотрел на него широко распахнутыми глазами и совершенно не понимал, что случилось и послужило причиной таких резких перемен в настрое Деймона. Сент-Джон верил, действительно верил, что он как-то сможет помочь Елене, он видел, что тот поражен тем, что происходит в доме брата. Но сейчас брат Стефана вел себя так, будто бы не имеет к этому ни малейшего отношения.

— Как это возможно — так поступать… — тихо пробормотал итальянец. — Она беременна, Деймон. Она…

— Искренне рад за молодую семью, — развел руками Деймон. — Держи, — с усмешкой сказал он, протянув купюры Энзо.

— Да подавись ты своими деньгами, — прорычал тот. — Ну и урод же ты, Сальваторе.

Он чувствовал, как внутри все закипает. От безысходности хотелось выть.

— Какая эмоциональность, — с нескрываемой насмешкой проговорил брюнет. — Невероятно, сколько чувств может вызвать одна девушка. Ну, принц, беги спасать свою

Белоснежку! Ну, или кто она там для тебя? Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь бороться с моим братцем. Это будет…весело.

— Какая же вы поганая семья… — тяжело дыша, прохрипел Энзо.

— Ну так тебя вроде в нее никто и не приглашает, чтобы так возмущаться.

Деймон взглянул на наручные часы.

— Мне уже в офис надо, — сказал он. — Так что давай, гуляй, Челентано, пока волшебного пинка не дал, — усмехнулся Деймон.

Энзо, не чуя под собой ног, совершенно не смотря под них, сжимая кулаки, пулей вылетел из дома.

«Это не люди… Звери…» — думал он.

Елена еще долго прокручивала разговор с Деймоном у себя в голове. Именно он произнес фразу, за которую она сейчас была готова отдать все: «Я помогу тебе». Он просил за это пробыть с ним двенадцать месяцев. Довериться ему? Войти в его жизнь? Быть с ним… Немыслимо. Неправильно. Мерзко.

Елена не сомневалась в правильности принятого ею решения, но именно встреча с Деймоном послужила для нее важным толчком к тому, чтобы начать действовать самой. Она ясно понимала: сейчас на кону стоят три жизни — ее, Никки и будущего ребенка. И с каждым днем шансы на то, чтобы сбежать, становились все меньше: теперь Энзо и Тайлеру была известна, кажется, каждая сторона жизни Елены. Они могли заходить в ее комнату, проверять ноутбук и телефон, отслеживая каждое сообщение, каждый просмотренный ею сайт. Это было безумие, и Елене казалось, что сейчас она будто бы наблюдает за всем со стороны: она чувствовала, что ее жизнь уже не принадлежит ей. Так было больше невозможно.

Елена тщательно обдумывала побег, пытаясь предугадать все варианты развития событий. Как бы парадоксально это ни звучало, но лучшим временем для побега было дневное время суток: в течение дня Стефан был на работе, и обезвредить двух охранников ей поначалу представлялось более легким, чем пытаться справиться со Стефаном. Сначала Елена хотела подсыпать им в еду или напиток сильнодействующее снотворное, но она постоянно была у Энзо и Тайлера на виду, так что уловить момент, когда можно было бы это сделать, было сложно. Но еще труднее было достать нужный препарат, которого в домашней аптечке не было: никто из семьи никогда не страдал бессонницей. На улицу Елена выходила исключительно в сопровождении обоих охранников, которые после докладывали Стефану о, кажется, каждой минуте, проведенной ими вне дома, и покупке в супермаркетах и аптеках они чаще всего совершали сами.

И тогда Елена решила рискнуть и попробовать сбежать ночью. Стефан спал достаточно спокойно, просыпаясь лишь тогда, когда начинала плакать Никки, охранники — подавно. Заранее Гилберт подготовила деньги, документы и самые необходимые на первое время вещи, предназначавшиеся, по большей степени, для Никки: минимальный набор лекарств, что-то из одежды. Все это умещалось в небольшую сумку. Сразу после того, как ей удастся выйти из дома, она планировала отправиться в аэропорт и взять билет на первый же рейс до какого-нибудь американского города.

На часах было 03:29, когда Елена, окончательно убедившись, что Стефан и охранники крепко спят, бесшумно проскользнула в детскую.

— Котенок, умоляю тебя, только не заплачь, — шептала Елена, прижимая к себе дочь.

Девочка сонно терла кулачками глаза, и Елена, чувствуя, как у нее дрожат руки, понимала, что у нее в запасе всего несколько минут.

С сумкой на плече и дочерью на руках, девушка постаралась как можно тише пройти по лестнице, ведущей со второго этажа, где находилась детская и их со Стефаном спальня, в гостиную. Но делать это быстро не получалось: в доме было темно, и Елена боялась попросту споткнуться и упасть. Когда до конца оставалось еще несколько ступенек, Никки недовольно закряхтела.

— Ш-ш-ш, Никки, потерпи чуть-чуть, прошу тебя, — прошептала Елена, коснувшись губами затылка дочери.

Однако девочка проснулась окончательно, и уже через пару секунд достаточно громко заплакала.