В объятиях самки богомола

Она стояла еще пару минут, смотрела им вслед и не могла как следует выдохнуть. Казалось, вместе с выдохом исчезнет надежда. Маленькая такая надежда, совсем крохотная. А потом надежда вдруг начала расти, крепнуть и вскоре зашептала на ухо радостно и уверенно — ну, чего стоишь-то как вкопанная? Давай, на рынок беги, в магазин… Успеть надо до восьми вечера приготовить хороший ужин! «Романтический, что ли»? — робко спрашивала у надежды Марта. «Ну конечно, а какой же еще?» — уверенно отвечала надежда. — «Давай, Марта, подсуетись! Не теряй времени!»

И она подсуетилась. Аккурат и автобус нужный подошел, и до рынка быстро доехала. Ходила по рядам, приценивалась, выбирала самое лучшее. Свежие овощи для салата, зелень, телятину парную, фрукты… Потом глянула на часы, охнула. Так время быстро бежит! А еще в магазин забежать надо, вино купить, сыр, креветки. Витя любит салат из королевских креветок. А еще он любит огурчики — корнишоны маринованные… Господи, не забыть бы чего! Еще бы в парикмахерскую надо заскочить, да времени уже нет. Придется самой укладку делать.

В радостной суете росла и надежда. Росла, росла… И почти превратилась в уверенность. Да, все идет замечательно, все идет как надо! Очень удачно она Витю на улице встретила! А сам бы он позвонить и в гости напроситься не решился бы, наверное, думал, что она забыла его совсем. А когда увидел на улице, то понял — не забыла! По глазам догадался, наверное!

За уверенностью сами собой стали выстраиваться и планы на дальнейшую жизнь. И этот процесс уже нельзя было остановить — он разрастался в ней быстро и с жадностью, и не поддавался разумному контролю, вернее, не хотел поддаваться. Так было радостно строить планы на жизнь!

Конечно, Витя давно не нужен этой профурсетке Соне! Он и сразу ей был не нужен. И ребенок не нужен. А ведь говорила ей, умоляла, просила! Надо было сразу тогда все решать, упрямо настаивать на своем, уговаривать, надо было и денег этой Соне посулить…

А Васенька — он такой милый. Она постарается объяснить Вите, что из нее получится хорошая мать. Ну ладно, не мать, пусть будет мачеха… Все равно она будет стараться и любить будет всем сердцем.

К половине восьмого стол был накрыт. Марта еще раз глянула на него придирчиво и пошла приводить себя в порядок. Надо подкраситься чуть-чуть, едва заметно, волосы уложить свободной волной, так, будто они всегда этой волной лежат, без посторонней помощи. Да, ничего нарочитого в образе, ничего, что бросается в глаза излишней старательностью! И платье синее, то самое, Витино любимое. Слава богу, влезть в него удалось.

Последний взгляд в зеркало на себя. Хороша. Лицо счастливое, глаза блестят. Моложе своих лет выглядит. Так же примерно и выглядит, как тогда, пять лет назад. Когда Витя… Но ладно, не надо думать о грустном. Надо жить настоящим — сегодняшним и счастливым.

Часы в гостиной пробили восемь, и Марта встала у окна в ожидании. Когда часы пробили девять, ожидание превратилось в тревожное недоумение — Витя не появился. И у окна стоять больше сил не было. Начало что-то дрожать внутри так противно, что трудно стало дышать.

Отошла от окна, села на диван, автоматически нашарила пульт от телевизора, так же автоматически нажала на кнопку включения.

По телевизору шла программа «Время». Красивая и очень деловая ведущая Екатерина Андреева, глядя Марте в глаза, на полном серьезе рассказывала о каких-то событиях, происходящих в стране. Но Марте было все равно, что происходит в стране. Марта смотрела и не видела, слушала и не слышала. Она осознала вдруг с ужасом — Витя не придет.

Надежда застыла внутри, уходить не хотела. И Марта сидела, не шевелясь, и солидарна была с надеждой. А может, все-таки задержался где-нибудь, обстоятельства непредвиденные задержали?

После программы «Время» начался какой-то веселый фильм. Кажется, старая комедия из восьмидесятых. И артисты играли хорошие, когда-то любимые, потом и комедия кончилась. Часы пробила одиннадцать. Витя не пришел.

Не пришел. Не пришел! Не пришел…

Марта с трудом встала с дивана, обернулась.

Как жалко выглядит стол, накрытый для невостребованного романтического ужина. Да, очень жалко и грустно выглядит. Униженно. Все старания, весь душевный трепет — все впустую.

Особенно обидно именно за него, за трепет. И душа сжимается болью — как же так, за что? Я дрожала крылышками, я дышать не могла, я готова была лететь на огонь… Зажгите свечи, я лечу, лечу! Да, я снова лечу! И пусть я сгорю в этом огне, но сгорю со смыслом!

Но ведь не зажгли. Убили душу. И девственно белые ниточки фитилей на свечах превратились в иглы, на которые упала-таки несчастная бабочка.

Марта выключила телевизор, снова подошла к окну. И стояла долго-долго…

Темно. Сумерки давно перетекли в ночь. Ветка тополя, набухшая апрельскими соками, лениво колышется под лаской теплого влажного ветра — скоро, совсем скоро появятся на свет бледные листочки-первенцы.