В одну реку дважды

— Просто все очень хорошо, вот и вздыхаю. Ведь все хорошее когда-нибудь кончается, увы.

— Хорошее кончается, начинается еще лучшее. Слыхала о таком? — улыбнулся он.

— Слыхать-то слыхала, только видеть, не видела.

— Я тебе покажу, — уверил Краснов.

Я недоверчиво качнула головой, но возражать не стала.

* * *

— У тебя что, выходной сегодня? — спросила я, вышагивая по тропинке рядом с Красновым. уцепившись за ремень его брюк.

— Что-то вроде того, — усмехнулся он.

— Хорошо тебе, — позавидовала я, — хочешь — работаешь, хочешь — отдыхаешь.

— Да уж, — скривился Краснов, — я и забыл, когда последний раз вот так просто гулял.

— То есть ты из-за меня все дела бросил? — не поверила я. — Это за что ж мне такое счастье привалило?

Краснов дернул меня за ухо, как девчонку.

— Считай авансом. Сейчас вот кончится все — увезу тебя к морю. Будем валяться на песочке и есть бананы.

— Ладно, ради исключения, так уж и быть позволю тебе немного покомандовать.

— О-о-о! — пропел Краснов. — Жизнь-то налаживается…

В ответ я ткнула его кулаком в бок. После завтрака, который, однако, затянулся, по понятным причинам, мы поехали кататься и, увидав, в просвете между деревьями берег, сделали остановку. Какое-то время мы молча шли по тропинке и, наконец, вышли к заливу. Я втянула носом морской воздух и закашлялась.

— Вот что значит прокуренные легкие, — укорил Краснов, — свежий воздух вызывает аллергию.

— Я же не курю почти. Только когда нервничаю. Ты вот тоже куришь. Какой пример для ребенка… — подколола я. — А почему, кстати, Ромашка скрывает, что ты его отец? Или это ты скрываешь, что у тебя сын? А, вообще-то, он на тебя совсем не похож. В смысле характером. Суровый мальчик, слова не вытянешь. Не то, что некоторые…

— Разве? И не скрывает, а просто не афиширует. А что характер не удался, так парень хлебнул, мама не горюй!

— Расскажешь? — особо не надеясь, полюбопытствовала я.

Краснов вздохнул, потер лоб, достал сигарету и сказал: — Ну, слушай.

Первая жена подала на развод, когда Краснов на несколько лет «присел», по его собственным словам. Ребенку было на тот момент всего несколько месяцев. Но Краснов подписал бумаги, не глядя и больше с женой и сыном не виделся.

— И тебе было все равно?

Он усмехнулся и как-то недобро глянул на меня.

— Ты как-то сказала, что я не уважаю женщин. — Я кивнула, косясь на опасный огонек в его глазах. — Не уважаю, — подтвердил он. — Нет более лживого существа в природе, чем женщина. — Я промолчала, в общем-то, не пытаясь опровергать очевидное. — Не интересовался я сыном по одной единственной причине, — усмехнулся он. — Это был не мой ребенок. Так она написала мне в письме. Ведь я его никогда не видел. Он родился, когда я был уже под следствием.

— И как я раньше не замечала, что вы с ним на одно лицо? Со страху, наверное. — Он усмехнулся недоверчиво. — Я тебя боялась ужасно, — призналась я, — правда-правда. А что потом? Как ты его нашел?

— А… — он, кажется, уже забыл, о чем начал рассказывать, уйдя в свои мысли. — Как нашел? Случайно. А, может, и нет. Случилось мне быть проездом в родном городишке, ну и зашел на рынок, рядом с вокзалом, пока поезд ждал. Вот там и увидел пацаненка. Такой, знаешь, малолетний заморыш, но с гонором. Я его сразу приметил. Он возле барыги одного крутился. Мне стало интересно, чем дело кончится. Взял я пива и пристроился невдалеке.

Парнишка был шустрый, но в тот раз ему не повезло — барыга его за шкирку сцапал. Толпа собралась. Но у волчонка уже были зубы, он мужика ножом полоснул: ничего серьезного, жир только срезал на пузе. Но пацана чуть было не запинали — пришлось вмешаться.

— И что они его так просто и отпустили? — не поверила я. — Ты, конечно, парень хоть куда, но их, наверняка, больше было.

— Ну, так и я не один был, — усмехнулся Краснов и опять задумался.

— Дальше то что? — в нетерпении подпрыгнула я. — Как ты его узнал?

— Это он меня узнал.

— Откуда? Он же тебя никогда не видел. И не знал, наверное…

Он кивнул:

— Не видел. После стычки на рынке, я его в кафе повел. Не знаю зачем. Вернее, знаю. Уж очень он напомнил меня в детстве. Я так же по рынкам шлялся, и все время голодный был. Я его накормил, а на прощание нож-выкидуху подарил. Поезд тронулся, и тут в тамбуре шум начался. Слышу, проводница орет, как резаная. Я вышел, а там мальчишка на подножке висит. Пришлось его в купе забрать. Тут он мне фотографию и показал — наша с Наташкой свадебная. Единственная. Как она ее не выбросила, не знаю. На ближайшей станции сошел и обратно поехал. Наталья меня увидела, чуть не скопытилась. Ну и призналась, конечно, тварь такая, что соврала про сына, чтобы от меня избавиться, знала, что не прощу и на развод дам согласие. От второго мужа она еще двоих родила, так что Ромка ей обузой был, а мужику ее, тем более. Вот и шлялся парень, где попало.

— И ты его забрал?

— Конечно. Не оставлять же его было. Ему там, кроме колонии ничего не светило.

— Невероятная история, — подытожила я. — Вот и не верь потом в судьбу…

— Пойдем, — он взял меня за руку и повел к дому, — а то замерзнешь совсем.

— Понятно, почему Ромашка тебя так обожает.