В одну реку дважды

Пацанами оказалась небольшая свора пинчеров. Блестя упругими телами и сверкая белыми клыками, они пронеслись по двору небольшим торнадо и послушно сели по команде.

— Это Пиня, это Чери, — показывал он на сидящих псин.

— А это, наверное, Добер и Маня? — засмеялась я.

— Деби, — поправил он. — Я придумал. Здорово?

— Все гениальное просто, — улыбнулась я. — А погладить можно?

— Можно. Только не корми ничем. Не возьмут. А то и покусают. Сам учил!

Мы обогнули дом, и вышли в сад.

— Это бассейн, — показал Ромашка на стеклянный купол, — а там оранжерея.

— И сауна наверняка есть? — усмехнулась я.

— Да всего тут навалом — и баня, и сауна, и джакузи. Даже корт есть, — небрежно махнул он рукой.

— Вот тоска-то! — вырвалось у меня.

— Почему? — удивился Ромашка. — Хорошо ведь!

— Скучно, когда все есть. Стремиться не к чему.

Он ненадолго задумался, а потом сказал:

— Когда ничего нет, тоже тоскливо.

— Ну да. Короче, нет в жизни счастья — и так плохо, и так нехорошо. Ну что будем лепить или что? — И я скатала маленький снежок.

Ромашка с сомнением посмотрел на это дело и проворчал:

— Что мы дети что ли?

Я засмеялась. Давно ли Ромик перестал девочек за косички дергать, а туда же. Господи, чего это дети так быстро хотят вырасти? Так я размышляла, а сама тем временем скатала уже приличный снежный ком. Ромашка по началу равнодушно стоял поодаль, но потом не выдержал, и вскоре у нас вышла отличная снежная баба, вернее братан. Мы вылепили ему ушки, пальчики в растопырку, цепь на шее и пистолет за поясом.

— Как живой! — залюбовался Ромашка. — У тебя талант.

— Да ладно, — засмущалась я, довольная, однако, похвалой. — Морковку бы ему еще.

— Нет, — возмутился Ромашка, — морковку пацану — западло.

— Тогда — вот, — я подобрала с земли сосновую шишку и вставила ее вместо носа. — Порядок?

— Без базара. — Он отошел на пару шагов оценить шедевр издалека. — Что дальше? Еще одного?

— Давай, — согласилась я, скатывая снежок. — Смотри, птичка полетела.

Ромашка послушно задрал голову, снежок смачно влепился ему прямо в лицо.

— Ах, ты… — заорал он, — догоню — убью.

— Дыхалки не хватит, — показав язык, я бросилась наутек.

Так мы носились по саду какое-то время, громко визжа и топая. Визжала, конечно, я, а парень топал ботинками сорок пятого размера. Пинчеры заливисто лаяли, стремясь хватануть снежок зубами. Под конец мы выдохлись и, пытаясь насовать друг другу побольше снега за шкирку, рухнули в снег. Сверху весело наскакивали песики, тыкаясь в лицо мокрыми носами, норовя лизнуть в ухо. Мы барахтались, пока не услышали:

— Вы не замерзли, детишки?

Я повернула голову — Краснов стоял, засунув руки в карманы, в накинутой на плечи куртке. Собаки, радостно виляя хвостами, бросились к хозяину. Он успокоил их движением пальца. Ромашка, смущенно опуская глаза, слез с меня и поднялся. Я тоже села, тяжело дыша и отдуваясь. Вид у меня, наверное, был тот еще. Ромашка топтался рядом.

— Не сиди на снегу — простудишься, — сказал Краснов, доставая пачку из кармана. — Дай зажигалку, — приказал он Ромашке.

Тот двинулся к нему, но тут я протянула руки и сказала чарующим голосом:

— Ромочка, помоги подняться, пожалуйста, — вложив, в голос столько нежности, сколько нет и у сотни памперсов «Хаггис».

Секунду Ромашка качался из стороны в сторону, не зная кому отдать предпочтение. Но потом как-то резко мотнул головой и, повернувшись ко мне, бережно поднял на ноги.

— Спасибо, — так же нежно прошептала я и стала отряхивать снег с куртки, а Ромашка тем временем подскочил к Краснову и чиркнул зажигалкой.

Прикурив, он коротко бросил:

— Иди. — Не задавая вопросов, Ромашка побежал в сторону дома. Так же коротко Краснов отослал собак: — Место! — Потом с любопытством уставился на меня. Я скромно потупилась и попыталась пригладить лохмы. — Твоя работа? — спросил он, рассматривая снежного братана.

— Наша, — улыбнулась я. — Нравится?

— Похож, — сказал Краснов, одобрительно кивнув головой.

Я осмелела и попросила сигарету. Сигарету он дал, а зажигалку достал из кармана, свою, между прочим. Зачем, спрашивается, было просить у Ромки?

— Тебя всегда так слушаются? — пошутила я.

— И даже лучше, — серьезно ответил он.

Без фирменного костюма, в свитере крупной ручной вязки, выглядел он вполне безобидно. Совершенно нормальные человеческие глаза. Встреть такого на улице — обычный питерский мужик на дачку едет. Да, короля играет свита, антураж… и деньги, сделала я вывод. Снег за воротником растаял и холодил спину.

— Ты на Ромашку не сердись, — сказала я. — Это я его уговорила свежим воздухом подышать…

Договорить я не успела, он подтянул меня к себе за шею и сказал, наклонившись к самому лицу:

— Вот что, куколка, ты мне парня не порть. Я все твои приемчики вижу. Ты думаешь, я не знаю, что он вас из офиса выпустил?

Я в миг согрелась — от страха. Вот уж не буди лиха, пока оно тихо. Выронив сигарету, я попыталась вырваться из железных объятий. Может, закричать, только кто поможет?

— Я кричать буду, — предупредила я.

— Давай, — оскалился удав.

Я уже набрала воздуха в рот, но тут он меня отпустил. Я отскочила, крутя головой.